Институт на Балаклавке оказался не учебным, как я почему-то решил. Пятиэтажное бетонное здание с редкими окнами напоминало телефонную станцию советских времен, окруженную высоченным забором с многослойной колючей проволокой. В будке у ворот меня остановил дежурный, спросил, по какому я делу, и пропустил к крыльцу. За дверьми на рамке детектора охрана полистала паспорт и пустила к отделу пропусков, где за стеклом сидел военный с таким же цепким взглядом, как у Генки. Он долго листал генкин паспорт взад-вперед, словно надеялся увидеть важную зацепку на пустых страницах. Потом долго рассматривал бумагу с куар-кодом, переводя взгляд с него на мое лицо, будто сверяя. Я чувствовал, как по голове и шее ползут вниз ледяные струйки пота, хотя наверно это просто сквозняк гулял по непривычно выбритому затылку.
— Проходите, Геннадий Иванович, — сказал наконец военный, протягивая мои документы, а также зеленую пластиковую карту. — Пропуск на выходе вернете мне.
На турникетах проверили документы в последний раз и велели ждать. Куар-код так никто и не читал.
Вскоре за мной поднялся сам Щукин — я сразу узнал его по кучерявый шевелюре, хотя она теперь была пострижена, сам он сильно раздался в теле, а лицо растолстело и обвисло.
— Следуйте за мной, Геннадий Иванович, — сказал он и повел меня на подвальный этаж. — Вы завтракали?
— Никак нет. Чай пил.
— Ну я же говорил вашим: не завтракать.
Мы пришли в странную комнату — она напоминала балетный репетиционный зал у Даши в театре, только вместо зеркала во всю стену тянулось зеркальное стекло. За стеклом была другая комната. В ней на железном стуле сидел свирепого вида восточный человек — его лицо до середины заросло черной бородой, он был голый по пояс, в лиловых царапинах, а его руки и ноги были пристегнуты наручниками к стулу. За его спиной стояли двое плечистых парней в камуфляже, а третий сидел перед ним в кресле. В нашу сторону они не смотрели. Звук шел не через стекло, а плоского динамика рядом.
— Кто тебе передал капсюли? — сухо спрашивали бородача.
— Мне страшно, — отвечал бородач густым голосом почти без акцента. — Я не сломаюсь.
— Где ты взял капсюли?
— Вы проклятые шакалы. Мои братья отомстят.
Один из стоявших с силой воткнул бородачу под мышку черную рукоятку. Раздался электрический треск, бородач скрючился от боли и застонал.
— Кто дал тебе капсюли? — спокойно повторил сидящий перед ним.
— Мне больно, — произнес бородач с багровым лицом, пытаясь вдохнуть. — Я боюсь… — Он снова попытался сделать вздох, покрутил головой и посмотрел, казалось, прямо на меня. — Я боюсь, что Аллаха не существует.
