Я спросила, что именно отцу не понравилось в его доме.
Павел опять хмыкнул, переплетая руки перед собой и тихонько раскачиваясь взад-вперед.
Занимаясь проектом, он ни разу не посоветовался с отцом, сказал он, но когда всё было готово, он пригласил его прийти и посмотреть. Они стояли на улице и вместе смотрели на прозрачную коробку. Павел спроектировал дом так, что в некоторых местах можно было видеть сквозь него лес. Его жена и дети были тогда в кухне. Их было видно снаружи: жена готовила обед, а дети сидели за столом и играли. Они с отцом стояли там и смотрели, а потом отец повернулся к Павлу и, намекая на глупость сына, постучал себя по лбу.
– Он сказал: Павел, ты идиот, ты забыл строить стены, все же будут видеть тебя!
После этого он слышал, как его отец говорил людям в городе, что, если они пойдут в лес, они смогут посмотреть на то, как ходит срать его сын.
Потом Павел пытался найти другую работу, но ему не удавалось. Он приехал в Англию и несколько месяцев работал на стройке нового терминала Хитроу, где каждую пятницу его регулярно увольняли, а в понедельник снова нанимали, так как строительная компания не знала, сколько человек им понадобится на следующей неделе. Потом он встретил Тони и теперь занимается ремонтом. Незадолго до ухода из Хитроу он работал в зоне прилета: терминал уже открылся, и он целыми днями наблюдал за тем, как через двери потоками выходили люди. Он много раз говорил себе прекратить, но всё равно каждый раз смотрел, представляя, что сейчас увидит свою семью; иногда он будто различал их лица в толпе и слышал голоса, говорившие по-польски, обрывки разговоров. Час за часом он наблюдал сцены воссоединения – люди встречали своих любимых. Это затягивало, и когда он приходил домой, его комната казалась ему еще более холодной, мрачной и одинокой. Быть здесь, сказал он, в доме, полном книг, намного лучше: он собирался спросить, не буду ли я возражать, если он возьмет что-то почитать, чтобы улучшить свой английский. С его уровнем непросто завязать беседу: это самый долгий его разговор за последние несколько недель. Проблема в том, что его мысли сильно опережают его языковые возможности. И всё-таки он знает, что, когда начинает говорить, всё сразу становится лучше: как-то он ехал в автобусе и попал в пробку, а рядом сидела девочка, которая заговорила с ним, и примерно через час они общались уже очень доверительно, так, как он давно ни с кем не беседовал с тех пор, как был последний раз дома и разговаривал с женой. Она сказала ему, что он очень скрытный.
