– Тебя, – сказала она.
– Пусть оставят сообщение, – сказал Дейл. – У меня клиент.
Девушка ушла, и он закатил глаза.
– Я всё еще продолжаю верить, что это творческая работа, – сказал он. – Но периодически начинаешь сомневаться.
Он знаком с большим количеством творческих людей, сказал он после непродолжительной паузы. Просто потому, что хорошо ладит с ними. У него есть друг, водопроводчик, который в свободное время создает скульптуры. Он делает их из тех же материалов, которые использует на работе: отрезков труб, кранов, фрагментов стиральных машин, сифонов и всего в таком роде. Для плавки металла, чтобы придавать ему разные формы, он использует паяльную лампу.
– Он делает скульптуры в своем гараже, – сказал Дейл. – Они, вообще-то, довольно неплохие. Проблема в том, что он может творить только под кайфом.
Он взял новую прядь волос и стал закреплять ее зажимами.
– Что он употребляет? – спросила я.
– Метамфетамин, – сказал Дейл. – В остальное время он довольно обычный парень. Но в свободное время запирается в гараже и накачивается метом. Он говорит, что иногда утром просыпается на полу и видит рядом с собой скульптуру, которую сделал сам, но совсем не помнит как. Он вообще ничего не может вспомнить. Это, должно быть, очень странно, – сказал Дейл, закрепляя последний зажим пальцами, собранными будто в клешни. – Ты как будто видишь часть себя, которая невидима.
Ты не подумай, сказал он, я люблю своих друзей, хотя среди них много тех, кто и в сорок лет продолжает вести тот же образ жизни, что в двадцать пять. Взрослые люди, которые всё еще ширяются наркотой и неистово отрываются на битком набитом танцполе – слегка удручающее зрелище; я, во всяком случае, могу найти для себя занятие поинтереснее.
Он выпрямился и осмотрел результат своей работы в зеркало, кончиками пальцев слегка касаясь моих плеч.
– Дело в том, – сказал он, – что такая жизнь – вечеринки, наркотики, бессонные ночи – скучна и однообразна. Она не ведет тебя никуда, она, в общем-то, и не предназначена для этого, потому что представляет собой свободу. – Он взял пластиковую розовую миску и размешал ее содержимое кисточкой. – Чтобы оставаться свободным, – сказал он, макая кисть в густую коричневую пасту, – нужно избегать изменений.
Я спросила, что он имеет в виду, и он на некоторое время замер, встретившись со мной взглядом в зеркале, кисть в его руке застыла на полпути в воздухе. Затем он отвел глаза и аккуратными движениями стал наносить краску на мои волосы.
