. Их болезнь была следствием социального опыта.
Применив эти идеи к послевоенной Германии, мы можем задаться вопросом, насколько всепроникающая тревога, чувство коллективного поражения, неотвязные вопросы вины и страх предательства могли повлиять на то, как люди переживали хрупкость собственного тела после нацизма. Возможно, они неожиданно слепли или глохли потому, что не выдерживали всего происходящего вокруг — не могли вынести поражения в войне и его последствий? Что, если внезапная потеря способности ходить была у некоторых неосознанной формой протеста против собственного волеизъявления, против действий, против ответственности за геноцид и военные преступления? Что, если они лишались дара речи, поскольку слишком многое нельзя было обсуждать вслух, прежде всего репрессии и массовое убийство евреев, но также и тревоги, вызванные денацификацией, и стыд из-за разгрома в войне? Разгром, писал анонимный нацистский разведчик в последние дни Второй мировой войны, вызвал у многих физические страдания. В социальных условиях, характеризуемых некоторыми современниками как постоянная «гражданская война», идея философа Мориса Мерло-Понти, что утрата дара речи может означать «отказ от сосуществования», представляется убедительной[247].
Бруно Грёнинг и феномен, быстро сформировавшийся вокруг него в 1949 г., дают нам возможность обдумать эти непростые вопросы. То, что многие люди после войны были нездоровы, очевидно. Но что заставляло их в таких масштабах искать лечения у подозрительного невысокого мужчины в мятых штанах, к тому же бывшего нациста? Что побуждало их ночевать на улице под дождем в надежде с ним встретиться? Почему они называли его «мессией»? Ясно, что многие немцы наделяли Грёнинга качествами, намного превосходящими возможности обычных врачей. Неясно как, но чудо-доктор был способен прикоснуться к ранам, до которых врачи просто не могли добраться.
* * *
После гамбургской пресс-конференции, на которой он сказал, что живет с Богом, Грёнинг неожиданно исчез из поля зрения общественности. После суматохи, вызванной им в Херфорде, это исчезновение лишь добавило ему таинственности, и, даже отсутствуя, он продолжал господствовать в заголовках: в начале июля его фото появилось на обложке популярного в Западной Германии журнала Der Spiegel, причем иллюстрация создавала впечатление, что он вознесся над землей и парит над морем зачарованных женщин. Сопровождающая статья вовсе не отличалась пониманием того, что притягивало к нему людей, поскольку ее автор сам был околдован всевозможными шокирующими подробностями об этом «мессии», проводящем вечера «со своими учениками» в «атмосфере прямо в духе Эдгара По»
