.
Безусловно, обитатели Кёрле не воспринимали все болезни как нравственные оценки или как результат вселенской кары. Туберкулез и пневмония, считали они, могут поразить любого; это попросту два бремени человечества[203]. Однако для многих людей в таких общинах, как Кёрле, коих в Германии были сотни, за болезнью и исцелением часто виделось духовное и социальное значение, что толкало к поиску причин, стоящих за причинами. Болезнь могла быть предзнаменованием, знаком, который требовал обдумывания и интерпретации. В этом смысле народные целители оказывали услугу, которую врачи с университетским образованием, со своими естественно-научными объяснениями, оказать не могли, — помогали интерпретировать духовный и нравственный смысл болезни.
Народное врачевание предполагает определенный дуализм, или моральную неоднозначность, утверждал другой фольклорист, Герхард Штак. Целители «обосновывали… свое ремесло», обращаясь к Богу, объяснял он, но ритуалы изгнания зла включали искусства, открытые для интерпретации. «Тот, кто использует магию, может делать это как во благо, так и во вред, — писал Штак. — Он ограничен лишь нравственным законом; если он совершает спорные поступки или пытается навредить другим при помощи своих способностей, значит, он подвержен демоническому искушению и становится колдуном». Иными словами, если человек был успешным целителем, это могло также предполагать репутацию могущественного Hexenbanner — буквально, «ведьмо-гонителя», способного вести битву со злом или использовать его в своих целях[204].
Выявленный Штаком нравственный дуализм означал, что целители, известные способностью распознавать ведьм и разрушать их злые чары, вызывали поочередно то страх, то поклонение. Опять-таки тот, кто мог сделать черную магию безвредной, отразить болезнетворное воздействие зла, искоренить демоническое влияние и вылечить вызванную дьяволом болезнь, считался способным творить и черную магию, насылать несчастье, вызывать болезнь и причинять вред. Отдалившийся от Грёнинга брат Карл будет позднее утверждать, что Бруно в детстве был заворожен жившей по соседству целительницей фрау Бялке, которую Карл называл «чудотворицей [Wunderfrau] нашей части города». Люди открыто выстраивались в очередь, чтобы получить ее лечение, которое иногда включало экзорцизм. Ходил слух, утверждал Карл, что она была одержима демоном и могла лишь перенести этого демона на ребенка. По его словам, когда она умерла, соседи уверились, что ее дух перешел в «мальчика Грёнингов»
