): этим недугом страдают те, у кого кровь «стала дурной». Народная медицина имеет собственную уникальную географию, по словам Юнгбауэра, поскольку диагноз и эффективность лечения иногда определяются климатом, а также тем, что травники пользуются разными видами растений в зависимости от местоположения. Народные доктора также имеют ряд практик, которые могут прописывать (купание в цветочной воде до рассвета на Пасху) или запрещать (например, определенные виды деятельности беременным женщинам). В книге Юнгбауэра собраны самые разные методы лечения: произнесение имени Господа, чтение благодарственных или просительных молитв и магических формул, использование амулетов, изображений святых, перенос болезни (на другого человека, растение или животное) или ее погребение в земле
[200].
Подлинное различие между народной и профессиональной медициной вращается вокруг того, как каждая группа объясняет источники болезни. И врачи, и народные лекари начинают с поиска естественных причин. Однако лекари не могут найти такую причину, они вынуждены обращаться к сверхъестественным: таким как, например, взаимное расположение Луны и звезд, духи мертвых, или демоны, или грех[201]. С этой точки зрения болезнь может быть наполнена смыслом. Она может обличать махинации злодеев, скажем ведьм, или, как алая буква, разоблачать личный позор либо нарушение религиозных или социальных норм. Болезнь пронизана нравственными соображениями и возможностью нравственного суждения.
Кёрле, гессенская деревня в долине реки Фульды, хронику которой составил антрополог Герхард Вильке, дает богатый иллюстративный материал того, как может интерпретироваться болезнь, а нравственные ценности — связываться с физическим благополучием. Жители Кёрле были заняты в большинстве своем в сельском хозяйстве, но некоторые ездили на поезде работать в ближнем городе Касселе. Селяне в основном сами решали свои медицинские проблемы, обращаясь к врачу только в случае серьезной раны или болезни. Они опирались на знаки в природе (появление совы-сипухи в неподходящее время года, необычайно большие кротовины), чтобы предсказывать или интерпретировать начало болезни. Однако болезнь сама по себе служила знаком, который жители деревни были склонны ассоциировать с грязью и непорядком. Болезнь часто воспринималась как разновидность Вселенского суда, как наказание за недостойное или безответственное поведение. Она отражала состояние общества и космоса в целом и могла являть знаки разной степени важности. В этом качестве она структурировала моральную экономику общины: селяне считали, что страдающие болезнями сердца или проблемами с кровообращением живут неправильно. Может быть, они недостаточно усердно трудятся или поступают безответственно, налагая на общину моральное бремя. Рак и язва желудка воспринимались как наказания, скорее всего, за сексуальную неразборчивость в юности. Сохранение здоровья было признаком самодисциплины и подконтрольности человека общине, где люди зависели друг от друга — иначе невозможно было выполнить работы, — что позволяло общине сохранять себя и процветать
