В старину девушек, принявших монашеский постриг, называли Христовыми невестами. Эта нелёгкая судьба ожидала другую сестру Михаила Тверского — Софью. Её тверской княгине не удалось пристроить столь же удачно. Под 6799/1291 мартовским годом Симеоновская летопись лаконично сообщает: «В лето 6799 пострижеся в черници княжна Софиа, дщи князя великаго Ярослава Ярославичя Тферскаго, девою сущи в девичи манастыри, месяца февраля в 10 день, на память святого мученика Харлампиа, в великое говеино въ вторник на 1 недели поста» (22, 82).
Церковный календарь позволяет уточнить хронологию событий. В 1291 году Великий пост начинался в понедельник 5 марта, в 1292-м — в понедельник 18 февраля, а в 1293-м — в понедельник 9 февраля. Таким образом, княжна ушла в монастырь во вторник 10 февраля, но не 6799-го (1291), а 6801 (1293) года. Светлый образ рано умершей княжны-инокини вызывал возвышенные религиозные чувства. Полагают, что уже в 1305—1306 годах было составлено её Житие (80, 133; 82, 109—110). Это «ещё и не житие в полном смысле слова, а лишь эскиз к нему, “память” княжны-инокини» (76, 11).
Житие Софьи Ярославны представляет немалый интерес для исследователей и вызывает разного рода комментарии.
«Памятник невелик по объёму. В раннем списке вместо заглавия киноварью выделено начало первой фразы: “В лето 6801-е месяца февраля в 10 день на память святаго мученика Харлампия въ седмыи час нощи...”, — далее говорится о пострижении Софьи в мужском монастыре (курсив наш. — Н. Б.) Архистратига Михаила епископом Андреем и игуменом этого монастыря. Софья постригается, таясь от матери, и в отсутствие в Твери брата. Далее рассказывается о любви и особом доверии между братом и сестрой, о давнем стремлении княжны в монастырь. Внутрисемейные отношения представлены здесь не традиционными штампами, а переданы в эмоциональных искренних выражениях: Михаил “любляше свою сестру акы свою душю” и не мог “долго терпети”, не видя её» (76, 13).
Вызывает удивление пострижение Софьи в мужском монастыре. Летописец своей властью исправил мужской на девичий. Однако исследователи допускают правильность первоначального чтения. «Едва ли пострижение Софьи в мужском монастыре Архистратига Михаила — плод воображения автора “памяти” о Софьи, ибо эта часть произведения изобилует фактическими подробностями. Речь может идти, скорее, об образце поведения для самой княжны, чем об образце литературном для автора» (76, 18).
