Со временем княжна-инокиня основывает в Твери женский монастырь с церковью во имя святого Афанасия. Эта обитель стала своего рода памятником отцу Софьи — тверскому князю Ярославу-Афанасию Ярославичу. Церковь Святого Афанасия была заложена 17 мая, а освящена 17 сентября, в день именин самой Софьи (76, 17). Под 6805/1297 годом Никоновская летопись сообщает: «Поставлена бысть церковь въ Твери Святый Афонасей, того же лета и священа бысть» (17, 171). Год закладки церкви можно уточнить, зная устойчивую традицию приурочивать закладку храмов к воскресенью. Это могло быть воскресенье 17 мая 1299 года. Заметим, что предшествующий, 1298 год был памятен для Твери всевозможными бедствиями: пожарами, засухой, мором, тяжёлой болезнью князя Михаила. В этих условиях князья обычно давали всевозможные обеты, самый значимый из которых — постройка храма в честь святого покровителя династии. Церковь Святого Афанасия, по-видимому, была небольшим каменным храмом монастырского типа, сложенным из старицкого известняка. Примечательно, что примерно в это же время — в 6805/1297 году по Тверскому сборнику — была осуществлена постройка крепости в Старице.
В качестве настоятельницы Софья проявляет себя как энергичная и умная руководительница. Её аскетические подвиги отвечали всем требованиям соответствующей традиции. И всё же местное почитание княжны-инокини Софьи Ярославны не получило дальнейшего развития. О причинах этого можно только догадываться.
Гремящая железом история Средних веков то и дело заставляет летописца возвращаться на поля сражений. Разгром владений Дмитрия Переяславского, учинённый приведёнными Андреем татарами зимой 1281/82 года, не достиг цели — полного уничтожения Дмитрия как политической силы. Пользуясь выражением одного римского оратора, можно было сказать, что «война не умерла, а только задремала» (96, 112).
Многие князья сочувствовали Дмитрию и проклинали Андрея как «ордынского служебника». Возможно, именно благодаря этому сочувствию князь Дмитрий, подобно известной детской игрушке «неваляшке», после каждого удара, нанесённого ему врагами, падал, но затем вновь поднимался.
Раздосадованный «непотопляемостью» брата, Андрей на следующий год выпросил у хана ещё одну «рать». Вот что сообщает об этом Московский летописный свод начала XV века:
«Того же лета бысть другая рать (курсив наш. — Н. Б.) на князя Дмитреа Александровичя, прииде князь Андреи ис татар, а с ним рать татарская, Тура и Темерь и Алын, а с ними Семён Тонильевич в воеводах, и сътвори зло въ земли Суздалскои такоже, якоже преже сказахом» (22, 78).
