– Ася, – с укором обратился я к ней, – Ну зачем ты это? Этим проблемы не решаются…
– Я знаю, прости, – виновато проговорила она, опустив глаза, – Я совсем чуть-чуть.
– Больше так не делай, пожалуйста. Это очень быстро в привычку входит. Особенно, когда втихаря это делаешь.
– Не буду, обещаю.
Вид у нее был, как у ребенка, уличенного в проступке. Мне ее стало невыносимо жалко, захотелось обнять. Сдержался.
«И все-таки, – мысль посетила, – Особенно тяжело, когда тебе чего-то нельзя, но хочется этого значительно больше, чем тому, кому это можно».
– Ладно, – решил я смягчить ситуацию, – Ничего страшного, не оправдывайся. Лучше расскажи, какие планы на сегодня?
– Не знаю, – протянула она.
– Тогда, предлагаю тебе уже собрать некоторые вещи, я бы мог что-то прихватить уже, чтобы тебе потом легче было.
– Хорошо, я подумаю, что взять.
«Как же ее жалко, – крутилось в голове, – Она и боится, и стыдится, и грустит. И я еще тут, с нравоучениями своими. Вроде, правильный такой…»
– А у тебя, Ася, родственники какие-нибудь остались? – зачем-то я еще масла в огонь плеснул.
– У отца двоюродный брат в Молодечно.
– И все?
– В Казахстане, наверное, есть кто-то. Я даже и не знаю. Родители моей мамы от нее отреклись и категорически не желали общаться.
– Понимаю. Двоюродный брат отца, кстати, уже знает что произошло?
– Да, конечно, приедет завтра с семьей.
Она была как в воду опущенная, отвечала на автомате. Глядя на нее, сердце щемило.
– Ася, – не выдержал я, решил хоть как-то утешить, – Прости меня, если я что-то лишнее ляпаю…
– Да нет, Сереж, все нормально… – попыталась она вставить.
– …Я просто не знаю, что сказать и как, – перебил я, – Прекрасно понимаю, как тебе тяжело сейчас.
У Аси потекли слезы.
«Да, – корил я сам себя, – Утешил, называется. А ведь полчаса назад она шутила и смеялась».
Решил, что правильнее будет помолчать. Начал есть.
– Сергей, – обратилась вдруг ко мне Ася, неуверенно, совладав со слезами кое-как, – А твои родители как? Живы?
– Отец жив, наверное, точно не знаю, – ответил я спокойно, жуя.
– А мама?
– А мама погибла, скажем так. Давно уже, когда мне было шестнадцать. Меня бабушка воспитывала с того времени. Ее тоже уже давно нет, четырнадцать лет как.
– Так, а с отцом что? – продолжала она расспрос.
– Не знаю, – отвечал я, стараясь не проявлять эмоций, – Он с нами не жил никогда. Алименты платил более-менее исправно, пока мне лет четырнадцать не исполнилось, а потом просто пропал. Жив он, или нет – не имею понятия. Но думаю, почему-то, что жив…
