Проснулся, некоторое время смотрел по сторонам, не понимая, где нахожусь. Потом сообразил. Аси рядом уже не было, нащупал свой телефон слева от себя: на часах одиннадцать утра, на календаре двадцать седьмое сентября. Прислушался: в доме тихо.
– Ася! – крикнул я, – Ты тут?
– Да, соня! – услышал я ее голос.
Перевернулся, встал на четвереньки, вылез из палатки, охая, кряхтя и матерясь шепотом, проклиная свою больную спину (сколиоз), пеняя на возраст. Увидел Асю, сидящую за столом перед включенным ноутбуком.
– Ну как поспал? – спросила она, – Я тебе не мешала? Не сильно во сне брыкалась?
– Сильно, – ответил я, продолжая все еще стоять на четвереньках, – Всего меня избила. Пошевелиться не могу.
– Так тебе и надо… А я вот в восемь утра встала. Уже кучу дел переделала. Сегодня вечером у нас баня запланирована, я с Трофимовной договорилась. Только тебе нужно будет сходить к ней в районе обеда, дров и воды наносить. Я тебе помогу, не волнуйся. Попросила, кстати, у нее зеркало, сама повесила. Пальчик, вот, ударила сильно (Ася продемонстрировала мне заклеенный пластырем указательный палец на левой руке), когда гвоздь в стену забивала, а ты даже и не проснулся. Алексеевна заходила, принесла нам десяток яиц и кабачок. Денег брать за это не хотела, я еле всунула ей рубль, можно сказать, насильно. Как ты себя чувствуешь, кстати?
– Хреново, – признался я, – Как будто с бодуна.
Осознал, что до сих пор стою на четвереньках, еле поднялся на ноги.
– А что беспокоит? – поинтересовалась Ася.
– Голова тяжелая, мышцы болят, слабость, – принялся я перечислять то, что чувствовал, – Думаю, что это остаточное, сегодня должно стать лучше, нужно просто расходиться немного.
– Пожарить яичницу?
– Ага, давай.
– Снилось что-нибудь?
– Нет, – ответил я, пытаясь что-нибудь припомнить, – Вроде ничего интересного. А тебе?
– Тоже ничего такого.
Заметил зеркало на стене – овальное, без оправы. Подошел к нему, всмотрелся в свое отражение.
– Вот, бляха-муха! – воскликнул я, – Ну и видок у меня! Словно действительно всю ночь пробухал! Еще и не бритый…
– Ничего, тебе идет, – утешила меня Ася.
– Что идет? Опухшая морда и мешки под глазами?
– Нет, – засмеялась она, – Небритость твоя. Ты, так скажем, брутальнее и мужественнее выглядишь.
«Так, – задумался я, – Значит, получается, когда я выбрит, то выгляжу нежнее и женственнее».
Умылся холодной водой, позавтракал яичницей, попил вместе с Асей кофе. Расходился, действительно стал чувствовать себя почти что хорошо. Также радовало, что удастся помыться вечером, так как уже стал липким от пота. Собрались навестить Ивановну…
