— Ага, а нас запер, — не унимается Витя.
— Сейчас дам в челюсть, — замахнулся Игнат, но неожиданно я ощутил в его голосе неуверенность и испуг, а ведь он у нас считается самым храбрым.
— Не хватало нам ещё подраться, — урезонил его Юра, — давайте лучше решать, как нам выбраться.
— Идея хорошая, — хмыкаю я, — вот только как её осуществить?
— А может тот ход ведёт на поверхность?
— Не думаю, — мрачнею я, — но попробовать стоит. В любом случае это лучше, чем просто сидеть и ждать когда нас найдут родители.
— А вдруг не найдут? — пискнул Витя и шмыгает носом.
— Всё путём будет, Витёк, — неожиданно Игнат дружески хлопает его по спине.
— Мне так страшно! — Витя рыдает навзрыд.
— Хватит вопить, бери лопату! — возмутился Юра.
— Я темноты боюсь, у меня, эта, как её … клаустрофобия.
— А что это такое? — удивляется Юра.
— Боится один оставаться, — неуверенно говорю я.
— Нет, это такая болезнь, боязнь замкнутого пространства, — разъясняет Игнат.
— А как лечится эта … болезнь? — заинтригованный спрашивает Юра.
— Брать лопату и работать, — с напором заявляет Игнат.
— Всё, пошли люк открывать, — я на ощупь двинулся к дальней стене. Как только дверь закрылась, в подвале стало невероятно темно, щели в двери едва-едва разжижают кромешную тьму.
— Зажигалка у кого-нибудь есть? — встрепенулся Игнат.
— У меня есть, — слышится дрожащий голос Вити.
— Дай сюда! — отрывисто говорит Игнат, чиркает колёсиком, вспыхивает крохотный огонёк, готовый в любой момент погаснуть, вероятно, газа в зажигалке почти не осталось. Я быстро подношу кусок бумаги, она с радостью разгорается, затем поджигаю обломок пластмассы, она горит дольше, это я знаю по опыту.
— Что, куришь? — с насмешкой спрашивает Игнат.
— Нет, я спортом занимаюсь … а зажигалку в столовой нашёл … старшеклассники выронили, — оправдывается Витя.
Горящая пластмасса несколько развеяла наш страх, мы принимаемся освобождать люк от земли. Вскоре убеждаемся, догадка наша верная, это действительно люк. Крышка изготовлена из плотного дерева, почти окаменевшего от времени. Подорвать её долго не получалась, но верно отчаянье придаёт нам сил, она скрипит, нехотя поддаётся и с грохотом откидывается. Вырывается затхлый воздух, едва не гасит, разбрызгивающую в разные стороны огненные искры, горящую пластмассу.
— Ух, ты, действительно подземный ход! — в едином порыве вырывается у всех возглас. Мы склоняемся над ним, в полумраке виднеются каменные ступени, ведущие глубоко вниз.
