— Удар кастетом нанес левша.
Хижняк опустил взгляд на руки арестанта, припомнил, что тот подписывал протоколы правой рукой и отмахнулся:
— Не выдумывай. Лево-право относительно. Ты ударил жертву сзади в правый висок.
— Экспертиза это подтверждает?
— Зря ты сомневаешься в наших профессионалах, Шаманов. Судмедэксперт установил, что Самородова сделала пластическую операцию на лице несколько лет назад. Сложную серьезную операцию. Зачем? Кто она такая? О ней ничего не известно, будто до замужества ее не существовало. Вот об этом расскажи.
— Сами нафантазируйте. У вас хорошо получается.
— А тут и придумывать не надо — воровка изменила свою внешность. Самородовы подозреваются в кражах в гостинице «Жемчуг», где ты работал. Видимо, и раньше этим делом промышляли. Ты был их наводчиком? Вы не поделили деньги? И ты решил избавиться от подельников, чтобы присвоить всё?
— Я же сказал, кто их убил. Кармазов, Фомин и братья Давиташвили. Их алиби — ложь. Ломакина любовница Кармазова, она меня оболгала!
— И в этом вопросе я разобрался. Ты сваливаешь вину на них, потому что им мстишь. С Кармазовым у тебя был конфликт в гостинице, Фомин его приятель. Братья Давиташвили запрещали Лие Беридзе выступать вместе с тобой, а ты не просто ей подыгрывал, а раскатал губы на девушку. Да, представь, и это мне известно!
— Не трогайте Лию.
— Согласен. Зачем трепать имя девушки из уважаемой семьи в суде? Поэтому брось приплетать ее братьев.
— Их дядя, Отар Гурамович Беридзе, с ними в сговоре, — упорствовал Санат.
— О, приехали! Странно, что директора гостиницы не приплел, ведь он тебя уволил.
— Думаю, Портновский тоже замешан, — кивнул Санат.
— Даже не смешно. Твое упрямство тебе не поможет, Шаманов. Улик против тебя достаточно. Не хочешь уменьшить срок — получишь максимум!
Хижняк стал собирать документы в папку, но задержался и перешел на доверительный тон:
— Если бы ты указал, где спрятал кастет, я бы разрешил тебе интересную встречу. Один человек очень просит поговорить с тобой.
— Кто? — выдохнул Санат.
— Девушка. Красивая девушка, которая играет на скрипке.
У Саната защемило в груди. В камере он постоянно думал о Лие, вспоминал озорную девчонку, с которой их души сплетались в музыке, а тела в постели. Он подолгу мысленно разговаривал с ней, пытался объясниться, прикоснуться, но видел лишь решетку на окне, железную дверь и бетонную стену.
Что она думает о нем? Неужели тоже считает убийцей? Он должен увидеть ее и рассказать правду.
