Генерал поднялся с таким видом, будто был нашкодившим учеником.
— Извините, я не знал. Это он, стервец, моего шофера уламывает, а тот и рад стараться. Обещаю — больше не будет!
Подняла руку мама Симы Бецкой:
— Прежде чем говорить о делах, я считаю, товарищ Штукин должен извиниться перед учителями. Его бестактность бросает тень на нас всех.
Штукин недовольно дернул плечом, но в классе стояла выжидательная тишина. В конце концов, почувствовав на себе взгляд генерала, он встал:
— Прошу меня извинить! Обидеть никого не хотел…
Все говорили об одном — какими мерами отвлечь ребят от хулиганства. Мама Алика Рябова пообещала изъять у Алика мотоцикл, заменить его шикарную хромовую курточку обычным пальто. Мама Симы Бецкой сказала, что охотно организует с ребятами что-нибудь музыкальное: то ли вечер, то ли кружок.
Директор школы предложил двух-трех учеников, не желающих исправляться и вышедших из школьного возраста, перевести в вечернюю школу, устроить на завод. Среди названных был Игорь Мищенко.
Мама Мищенко заклокотала. Не поднимаясь, заговорила, почти закричала:
— Почему — его? Игорек такой же ребенок, как и все! Я буду жаловаться!
— Можете жаловаться. О проделках вашего сына знает весь город. И закон не на вашей стороне: Игорю семнадцать, а он ученик восьмого класса.
Кто-то бросил реплику:
— Почему из-за одного-двух должен страдать весь класс, вся школа?..
Кузьма Иванович сказал, что нужно избрать новый классный комитет, спросил, кто хочет сам работать, не должно быть ничего формального: положение в классе можно сравнить с военной тревогой.
Мама Симы Бецкой снова подняла руку:
— Я могу, мне даже нужно. Чувствую, что Сима ускользает от меня.
— А папы, папы? — настаивал Кузьма Иванович.
Папы молчали, поглядывали с надеждой друг на друга.
— Может быть, я пригожусь? — вызвался наконец отец Володи Сопенко, отличника, которого считали гордостью школы.
Кузьма Иванович продолжал:
— Это не все. Нужно решить, кто будет классным руководителем восьмого. На тех же принципах добровольности…
Учителя молчали. Никто не решался сказать — буду я. И все же кто-то произнес эти слова:
— Буду я…
Их сказала новая учительница немецкого языка Регина Чеславовна. О ней знали немного, но это немногое было очень веским и уже само по себе вызывало уважение: Регина Чеславовна пережила Освенцим…
4
Регина Чеславовна шла в восьмой класс спокойно. Что эти подростки понимают, что они могут противопоставить ей, чья душа и тело прошли через муки, выпавшие на долю немногим даже в этой страшной войне? Ничем ее уже не испугаешь, ничем не удивишь. Шалят, куражатся и чувствуют себя героями. Да кто из подростков не пережил этого, особенно мальчишки? Правда, их детство что-то затянулось… Но боже мой, как она завидует им, здоровым, живущим, от имени тех, чья жизнь развеяна дымом и пеплом!..
