— Да, госпожа капитан. Я поступил так сознательно.
Доктор Заубер подходит к окну и вглядывается в плац за стеклом, будто нашла там нечто неизмеримо интересное. Именно так выглядит мой конец: не осколок «айдика», не пуля снайпера или закопанный в земле «клещ». Мою службу прервет размытый снимок с гребаного томографа.
— Итак, капрал, в коре ваших извилин, именуемой также полем Бродмана, помещен электрод, — помолчав, подытоживает она. — А где в таком случае находится стимулятор, если можно задать столь нескромный вопрос?
В голосе ее сквозит сарказм.
— Здесь, — я задираю майку и показываю на небольшое утолщение в окрестностях левой подмышки. — Я могу регулировать мощность импульсов. Батареи хватает лет на десять. Так мне сказали.
— Очень интересный случай. — Она успокаивается и садится рядом со мной на расшатанный стул, где час назад сидел сержант Голя. — Ты страдал тяжелой депрессией?
— Да, госпожа капитан, с юности. Я пытался покончить с собой, и в последний момент отказался от процедуры девитализации. Тогда и согласился на стимулятор — для меня это был последний шанс.
— А почему не на стереотактическую процедуру, которая не оставляет следов?
— У меня не было денег. ГСМ проводила исследовательская группа из Кодена в рамках эксперимента. Они вернули мне жизнь.
Заубер закрывает глаза. Похоже, врач и ученый борются в ней с военным солдафоном. Может, у меня еще есть шанс, и я отчаянно за него цепляюсь. Ненавижу такие ситуации, когда все надежды летят к чертям. Пусть она наконец хоть что-то скажет.
— Как ты реагируешь на глушители гомеостатических мин?
— Немного болит голова. Все остальное в норме.
— Ясно. — Измерение моего пульса сейчас наверняка показало бы миллиард. — Я сегодня разговаривала с лейтенантом Остином. Он крайне положительно высказывался о твоей службе. Нам нужны разумные люди, даже прошедшие через подобное. И потому я решила дать вам шанс, капрал.
— Спасибо, — больше я ничего не в состоянии выдавить.
— Но мы будем встречаться каждую пятницу во время контрольного визита, до особого распоряжения. Насчет графика договоришься с лейтенантом Дерешем. Официальная причина — наблюдение после травмы головы.
— Так точно.
— Не благодарите, капрал. У меня есть на то свои причины.
Вторник, 23 февраля, 11.45
Капитан Бек боится покушения. Он поставил на ноги весь ВБР девятой роты, чтобы обеспечить себе эскорт по пути в мэрию. Я понятия не имею, какие вопросы он решает с мэром Хармана, но это неважно. Мы заняли позицию в коридоре, на втором этаже, у самого́ кабинета Эфрама Золы, и стоим в полной готовности — оружие снято с предохранителя, указательные пальцы лежат вдоль затворной камеры, над спусковым крючком.
