Косвенным свидетельством, где же лежали истинные корни Смуты, могут послужить и высказывания некоторых тогдашних политиков. В 1606 г., после смерти Лжедмитрия, папа Павел V сетовал, что «надежда приведения великого княжества Московского к святому престолу исчезла». А на польском сейме в 1611 г. прозвучали слова: «Источник этого дела, из которого потекли последующие ручьи, по правде, заключается в тайных умышлениях, старательно скрываемых, и не следует делать известным того, что может на будущее время предостеречь неприятеля». Выходит, ясновельможные паны что-то знали.
Пока Борис Годунов был жив, он еще как-то удерживал ситуацию в стране под контролем. Однако 15 апреля 1605 г. он умер. Повиноваться его родственникам и приближенным не желали ни знать, ни народ. Войска переходили на сторону Самозванца. Сын и наследник Бориса, Федор, силился организовать оборону, но мятеж вспыхнул и в Москве. Организовал и возглавил его еще один наш «знакомый» — Богдан Бельский. Как вы считаете, не слишком ли много совпадений? Бельский, Мнишек, Поссевино…
Правда, торжествовал Самозванец недолго. Он слишком откровенно проявил себя в Москве. Окружил себя поляками и проходимцами, ударился в разгул и разврат, за полгода разбазарил из казны 7,5 млн руб. (при доходной части годового бюджета 1,5 млн). В мае 1606 г. Василий Шуйский устроил переворот. Пришел конец и Лжедмтрию, и его клевретам, и попавшимся под горячую руку наглым иноземцам. Но страна была уже взбудоражена, раскачана, и подпитывать начавшуюся Смуту не составило особого труда. Появились фигуры Болотникова, Лжедмитрия II…
Авторы диверсии добились своего. Россия соблазнилась. Дворяне и бояре изменяли, ради наград и пожалований перелетали то на одну, то на другую сторону. Города и волости ради собственных выгод присягали самозванцам. Казаки, крестьяне, холопы ошалели от возможности погулять и пограбить. Но цена соблазнов оказалась слишком высокой. Усобицы открыли дорогу для интервенции. На Россию двинулись уже не банды сброда, а профессиональные армии.
Рухнули структуры государственной власти. Города и села превращались в пепелища, по разным оценкам, было истреблено от четверти до трети населения. В Москве, Смоленске, Чернигове хозяйничали поляки, в Новгороде — шведы, а в Риме пышно, с карнавалами и фейерверками праздновались польские победы над «еретиками». При дворе Сигизмунда III открыто провозглашалось, что Россия должна стать «польским Новым Светом». То есть покорение нашей земли приравнивалось к испанскому завоеванию Америки. Соответственно, русским отводилась судьба индейцев. Их требовалось перекрещивать и обращать в рабов.
