Без чувств возносится, в полете обмирая.
Порыв дарует нам прозрение и свет,
Вслед им желания, идет надежда вслед,
За нею замысел, труды приходят вскоре,
А после них в конце неведомое горе.
Но разве дело в том, что исторгал из нас
Последний вздох прохвост, пускавший кровь не раз,
Чем нашим душам нес навечно избавленье
От казней и клевет, нес жизнь без преставленья?
Могу ли возлюбить я мой приблудный стих,
Прияв посмертный срам убийством чад родных?
Преследуйте отца, убийственные строки,
В почтенной горести и в счастье, и в мороке.
Умрем же вместе мы, оставим гнить приблуд,
Которые себя владыкам продают
За двадцать лет забав и вечные печали.
О как лукавый слух пролазы осаждали,
Чтоб ухватить, как псы, добычи добрый кус,
Но лишь посулы ждут ничтожных подхалюз.
Рабы трусливые в своих стремленьях жалки,
Но храбростью блеснуть хотят в постыдной свалке,
Кровавы их дела, поскольку норов лют,
Но и у них власы от ужаса встают
В часы таких потех. Вот рана предо мною,
Уже гниющая, зловонная от гною.
Так тешится тиран, однако в те же дни
Средь жутких сих забав, бесчинства и резни,
Когда стенает люд под властью лиходейства,
Когда безумный век — трагическое действо,
Пред нами низкий фарс играет лицедей,
Исполнен едкий смех разнузданных страстей,
Наряды дикие и души дики тоже
[120];
Такую речь ведут раскрашенные рожи:
«Пора котурны
[121] снять, пора смеяться вновь,
Пора с подмостков смыть запекшуюся кровь
И тысячи цветов по всей рассыпать сцене,
Дабы сокрыть следы кровавых преступлений».
Цветам осыпаться, и пусть бессилен взгляд,
Опять ударит в нос сокрытой крови смрад:
Владыки, дни потех умчатся легким дымом,
А кровь лежит на вас пятном неистребимым.
Льстецы ничтожные, сгибают ветры вас,
Склонясь, вы слышите их свист, их грозный глас,
О души гибкие, вам совесть не по нраву,
Вы отданы ветрам и словесам в забаву!
У вас, увы, не кровь и вовсе не сердца,
Души в помине нет у всякого льстеца,
В нем не струится кровь, живой источник блага,
Самотекущая трепещущая влага;
Поскольку нет сердец, своих желаний нет,
Чужим желаньям рад прислуживать клеврет.
Отродья рабские, ваш бритый лоб доныне
Забыть вам не дает о матери-рабыне.
А ваши души где? Сей пятый элемент
В самодвижении и движет всем в момент,
А вами движет то, что слышит ваше ухо,
Ничтожные рабы неверных глаз и слуха,
Хамелеоны вы и воздухом одним
Питаться можете, подобно тварям сим
[122].
