И кровожадный меч безжалостного Суллы
[74],
И Фаларидов бык не всех уничтожал
[75],
И Цинна
[76] яростный, и Цезарев кинжал,
И Диомедовы мифические кони
[77]Не всякого могли пожрать в своем загоне,
Те чудища, каких прикончил Геркулес,
И лев, и злобный вепрь, страшили только лес,
Быка лишь остров Крит боялся непомерно,
Антея Ливия, а гидру только Лерна
[78].
А ты тряхнешь главой в рассветные часы,
Набросишь, как вуаль, на лживый лик власы,
И ветер, сивые, вздымает их и сразу
Несет во все края смертельную заразу,
От них, распатланных игрою колдовской,
В чужие земли шлешь нечистых духов рой:
Так девять раз тряхнешь
[79], и духи по девятке
С любого волоска слетают в беспорядке.
Какой пустыни жар, какой пещеры мрак,
Какой дремучий лес страшить способны так?
Кто из сподвижников родной моей державы
Однажды не вкусил с лихвой твоей отравы?
Творишь ты мигом вред, горишь, творя разбой,
И посему в глуши, в провинции любой
Твоею волею алеют кровь и пламя,
И палачи дивят безбожными делами.
Да что там критский бык, что яростный Антей,
Немейский лев, кабан, девятиглавый змей,
Все это ветхое предание, в котором
Напасти предстают вполне безвредным вздором.
Был кроток Фараон, отзывчив Антиох
[80],
Беззлобны Ироды
[81] и Цинна был неплох,
Не так уже страшны страдания Перилла
[82]И Цезарев кинжал, и Суллы злая сила,
Не так страшны огни Нерона, как твоя
Пылающая пасть, о лютая змея!
Сдавило Францию стоглавой гидры тело,
Чей неизбывен жар, чья мощь не оскудела
От бдений и дорог, усилий и утрат.
Ни зной полуденный, ни полуночный хлад
Не в силах укротить неистовства до гроба
В змее, которую несет на крыльях злоба,
Жестокая чума с ней сладить не могла,
Ведь лихо меньшее бежит большого зла.
Сия безбожница приметам верит ложным,
Бесовским темным снам, авгурам всевозможным:
Заклятьям колдовским, из-за чего в свой срок
Ей рок на голову обрушит потолок
[83],
Лишенная ума, увы, понять не хочет,
Что дом, которому она опоры точит,
Наш отчий дом, наш край, что вскорости падет,
Как сказано уже, ей на голову свод.
Кто ядрами крушит враждебные твердыни,
Увы, не думает совсем в своей гордыне,
Что и его редут разрушит супостат,
Не думает, слепец, что стены загремят
Ему на голову, что собственное зданье
Преступного казнит, свершая воздаянье.
На тысяче подпор свой возводя дворец,
Не знала деспотка, что близится конец,
Что мощь ее столпов не сладит с Божьей силой,
Что станет здание сие ее могилой.
Земному зодчему не возвести хором,
Способных вынести Господень перст и гром.
