– Что нужно фон Веннингену? – прохрипел Андреас и тут же получил оплеуху.
– Заткнись! – гаркнул Шлегель. – Не твоего ума дело!
С улицы вернулись гвардейцы.
– Детей нигде нет! – доложили они хором.
– Отправьте патрули ко всем воротам! Перекрыть мост! Чтобы ни одна муха не вылетела! Арестованного – в тюрьму!
– Ничего, капитан, – бормотал Андреас, пока его вытаскивали из дома. – Освальд – парнишка сообразительный. Так просто не возьмёшь, не на того напали. А тебе и хозяину твоему ещё аукнутся ваши дела… Сердцем чую…
Народ с удивлением смотрел, как стражники волокли избитого купца со связанными за спиной руками.
– За что тебя, Андреас? – решился спросить какой-то молодой человек.
– Не разговаривать с арестованным! – рявкнул Гуго.
– Ох и аукнется, – проговорил Окс. – Мало не покажется…
Капитан ударил Андреаса по лицу, но тот продолжал бормотать:
– Всем отзовётся… И тебе, и фон Веннингену…
Окса втащили в башню, служившую тюрьмой. Перед дверьми стали накапливаться праздношатающиеся, но Шлегель приказал разогнать зевак.
А к вечеру того же дня город затрясся в страхе перед божьей карой. Из уст в уста летела зловещая весть: в Базеле чума! Рассказывали о первых жертвах, о том, что число заболевших уже перевалило за сотню и растёт с каждым часом. Некоторые горожане попытались бежать, но, к своему ужасу, обнаружили, что не могут выйти за ворота. Стража осматривала телеги, сумки, а затем заворачивала всех обратно. Напуганные базельцы заперлись в домах. Поэтому, когда через два дня объявили процесс о колдовстве, мало кто заинтересовался предстоящим зрелищем. Страх перед Чёрной Смертью пересилил любопытство, лишь десяток-другой прохожих пытались заглянуть за плечи стражников у четырёх скамей.
Судей хорошо знали в городе и его окрестностях. Маттиас Эберлер, недавно получивший вожделенное кресло советника в ратуше, сидел с таким видом, будто от него зависит судьба всего Базеля. На суде он взял на себя обязанности секретаря. Рядом ёрзал и явно чувствовал себя не в своей тарелке профессор медицины Вернер Вёльффлин. Зато профессор права Петер фон Андлау держался с большим достоинством в роли обвинителя. Его чёрные брови время от времени иронически приподнимались, словно он заранее выражал сомнение в показаниях арестованного. Председательствовал сам бургомистр Ганс фон Флахсланден. Он не сводил глаз с подсудимого, стоявшего под большой липой. Этим подсудимым был купец Андреас Окс.
За два дня, проведённых в застенке, он сильно изменился. Щёки запали, лицо украшали синяки и кровоподтёки. Правую руку подсудимый прятал под складками тюремного балахона и прислонялся к стволу дерева, как если бы ноги отказывались ему служить. Но во взгляде читалось всё то же упорство и скрытое бешенство. Телесными и душевными муками такого человека сломить трудно. Это смущало судей. Они оглядывались на капитана Шлегеля, словно сомневаясь, а не сбежит ли подсудимый? Впрочем, о каком бегстве могла идти речь! Тяжёлые кандалы не давали даже нормально стоять, не говоря уж о побеге. Но Гуго Шлегель пожирал Окса таким взглядом, будто ожидал какого-нибудь подвоха. У капитана до сих пор ныли бока, помятые арестантом при задержании.
