— Видите? — спросил Лотр.
— Что ж, придётся в ближайшие дни совершить над ними именем церкви суд Божий. Пусть потом не говорят, что мы остались безучастными к страданиям народным.
Насколько достаёт глаз, плыла вся дорога. Легионы грызунов шли вперёд, на Городню.
Глава III
СУД
И суд был верным, как петля,
И скорым, как из тьмы ножи,
И чем длиннее твой кошель —
Тем дольше можешь ты прожить.
Киплинг
Люди так к ним привыкли, что перестали замечать их преступления...
...Поэтому мы не охотимся за крупными разбойниками, но зато вашему брату спуску не даём.
Рабле
Старый, Витовта ещё, городенский замок был страшен. Построенный менее полутора века назад, он, несмотря на это, пришёл в упадок и не только стал выглядеть обветшалым, но кое-где начал и разрушаться. Своих мастеров у великого князя не было, а белорусские либо были убиты при взятии города, либо разбежались. А кто остался, тот строил, прямо скажем, плохо: знал, что на его век хватит, а там хоть трава не расти. Для кого было строить? Он, князь, конечно, герой, так легко ведь быть героем на трупах покорённых. Сначала гибли в войнах с ним, потом гибли в войнах за него. Да ещё если бы берёг старые обычаи да веру, а то с латинянами спелся. Так гори оно ясным пламенем!
Такое в те времена безразличие напало на людей! Да и мастерство пришло в упадок, как всегда при вечной войне. И вот из полуторасаженных стен выпадали и катились в Неман камни, крошились под тяжестью валунных слоёв слои кирпича (стены были как слоённый пирог: слой каменных глыб — слой кирпича), башни (четыре квадратных и одна круглая, по имени Зофея) были запущены, выросли на них молодые берёзки, лебеда и прочая дрянь. Следили, видимо, больше за замковым дворцом, чем за стенами.
И всё же цитадель была страшной. Стрельчатые готические окна дворца, грифельные стены, остроконечные кровли из свинцовой черепицы, зелёная и вонючая вода бездонных рвов, узкие, как щели, бойницы верхнего и нижнего боя. У Соляной башни — каменистый, костоломный обрыв к реке. А возле неё — холм, высшая точка Замчища, городенская Голгофа. Там сейчас кружило вороньё: снова, видимо, кого-то выбросили на поживу.
Люди на Старом рынке, прижатом едва ли не к самым рвам, не обращали на птиц никакого внимания, даром что вороны вопили не только над Зитхальным Горбом, но и над башнями. Привыкли. Чего не приходилось видеть за последнее время. Надо было жить. Хоть немного подороже продать своё, едва не последнее, хоть немного дешевле купить хлеб... Мало народу копошилось в тот день на четырёхугольной площади.
