— Извини, давай я сейчас вслух поразмышляю, какой для меня и моей семьи может быть от твоего поручения риск. Ну, скажем, бомба в чемодане? Подорвать камеру хранения на вокзале? Нелогично. Для взрыва чемоданчик с бомбой лучше было бы оставить в зале ожидания, где более людно. Отпадает. Секретные шпионские материалы, которые с моей помощью попадут к нужному тебе человеку? Тоже слишком усложнено. Ты бы мог меня попросить куда-нибудь с чемоданчиком подъехать, где у меня его заберут прямо из машины. Какая-то провокация против меня, как инженера, связанного с разработкой нового танка? Провокация задуманная НКВД, чтобы разоблачить очередную группу врагов народа, окопавшихся на нашем заводе? Или иностранной разведкой, чтобы органы нас посадили и опять-таки сорвали разработку танка? Вот это уже, по-моему, выглядит правдоподобнее. Ты мне передаешь чемоданчик с, условно говоря, «троцкистской литературой», ко мне приходят с обыском, находят его и арестовывают и меня, и моих коллег. И все. На новом перспективном танке можно будет смело ставить большой и жирный крест. Возможно, немецкий крест. Логично звучит? Опять же, если ты работаешь на Германию, то и дату запланированного нападения на Польшу и за день до того на радиостанцию, можешь знать и использовать для моего убеждения. Давай, аргументируй, почему это должно быть не так?
— В принципе, Григорий Порфирьевич, действительно, я с вами согласен, иностранцы для того, чтобы сорвать разработку нового танка вполне могли бы на такое пойти. Да и наши доблестные органы, зачастую, будем говорить откровенно, штампующие заговоры там, где их нет и близко, тоже могли бы устроить такую провокацию. Только к чему такие сложности с фантастическим уклоном по переселению душ? Я бы элементарно мог сам или даже через ничего об этом не знающую Клаву уговорить вас взять к себе домой этот чемоданчик с, как вы предполагаете, компроматом. Логично?
— В принципе, да, — был вынужден согласиться Чистяков. Если бы Клава попросила меня подержать у себя чемоданчик, чтобы потом его кому-то передать и это было бы мне подано под вполне правдоподобным объяснением, я бы, думаю, согласился.
— Вот. Значит, версия, что я или те, кто за мной стоит, хотят вас этим скомпрометировать — ошибочна. А давайте лучше я вам назову еще несколько ближайших будущих событий? Если они произойдут, у вас ведь не останется причин мне не верить?
— Назови — я послушаю.
— Во-первых, завтра, 28 августа, подаст в отставку японское правительство. Причиной их отставки как раз и будет неожиданно для них подписанный договор между их союзником Германией и их врагом (как вы знаете, мы сейчас вместе с монголами как раз добиваем японцев на Халхин-Голе) Советским Союзом. Об этом решении Токио пока еще не знают ни в Москве, ни в Берлине. Теперь по ближайшим событиям в Европе. 3 сентября Германии объявят войну Англия, Франция, Австралия и Новая Зеландия. Гитлер, кстати, до последнего не будет верить, что союзники осмелятся вступить с ним в войну и надеется, что все повторится, как в Мюнхене при разделе Чехословакии. Да, забыл. Вместе с Германией польскую границу перейдут войска Словакии и союзники заодно объявят войну и ей. Объявить-то они войну объявят, но реально воевать, повторюсь, не станут. Хотя это к нашему с вами теперешнему разговору уже не относится. Главное, что если я заранее это знаю, а перенос сознания отбросить, как фантастику, то я должен кроме работы на Германию, работать еще и на ее врагов. Логично?
