Ей он рассказывал, что в ее отсутствие гуляет по городу, читает книги и дремлет на кровати, дожидаясь возвращения памяти. Тетради постепенно заполнялись записями, а альбомы плотной бумаги формата А4 — рисунками и чертежами. Зачастую, он опять что-то вспоминал, находил в уже отложенной готовой тетради нужное место, делал ссылку, дополнял или вычеркивал и переписывал заново. В общем, трудился, как мог. Даже мозоль на указательном пальце огрубелой шоферской руки от долгого писания неудобной для него тонкой ручкой в неположенном месте образовалась.
Незаметно промелькнули десять дней после аварии, швы на лбу полностью затянулись, даже корочки поотваливались. Пора было доставать нитки. В районную поликлинику, помня прошлое общение с «добрым» хирургом, идти не хотелось, и Алексей Валентинович решил для этой процедуры наведаться в заводскую санчасть. В это утро они с Клавой отправились на завод вместе. Вагон, как всегда с утра, был переполнен, он долго и терпеливо стоял на каждой остановке, выпуская и впуская спешащих на работу пассажиров, противно дребезжал на ходу звонком, чего-то требуя и ругаясь, и постукивал на частых стыках. Проходную они, предъявив пропуска, прошли в этот раз без проблем в толпе прочих заводчан. Клава отправилась дорабатывать последние дни к себе в машбюро при конструкторском отделе, стуча пальцами о клавиши машинки, а Алексей Валентинович знакомой дорогой, в том числе и закоулками, показанными в прошлый раз щупленькой шутницей Настей, добрался до санчасти.
В этот раз страждущие врачебной помощи были и в большом наличии — пришлось ему подождать около часа. Уже знакомая доброжелательная Зинаида, размотав бинт, осмотрела его лоб, удовлетворительно хмыкнула и велела идти в манипуляционную (справа по коридору третья дверь) и снимать швы. Потом вернуться, забрать закрытый больничный, поставить внизу в регистратуре печать и штамп и отнести к себе в цех. Он все послушно выполнил: совершенно безболезненно избавился от ниток на лбу (разве что недолго и вполне терпимо пощипал йод, намазанный для профилактики на мелкие дырочки от стежков), забрал и дооформил больничный лист. Возле не работающего летом гардероба посмотрел на свое лицо в зеркало: в нескольких местах его широкий загорелый лоб беспорядочно бороздили помеченные йодом шрамы. И кто такой умный сказал, что шрамы украшают мужчину? Ничего красивого в них не было. Совершенно. По возможности прикрыв лоб светлым ниспадающим чубом, он отправился в цех. Спасибо все той же Зинаиде, дай бог ей здоровья, она подробно ему объяснила, как туда от санчасти добираться, чтобы опять не сойти за шпиона.
