По дороге некоторые встречные с ним здоровались, иногда за руку. Он всем улыбался и коротко отвечал, от разговоров увиливал спешкой. В конторе цеха Алексей Валентинович опять попал в руки к смешливой белобрысой Насте, Палыч был «на территории». Настя приняла у него больничный и опять принялась шутить, насчет его забытой из-за аварии любви к ней и о подлой толстомясой разлучнице Клавке. Тогда он, сделав строгое лицо, напомнил ей о лопнувшей обезьянке. Хохотала не только Настя, но и еще две девушки, которым она, очевидно, пересказала бородатый для него анекдот. Девчата настойчиво предлагали задержаться, попить с ними чайку и подождать Палыча, но Алексей Валентинович сослался на еще неважное самочувствие и ушел (а Палычу — привет и огромное спасибо за переданную через Клаву зарплату; 2-го сентября, как закончится отпуск, ждите).
А все-таки неприятно врать хорошим людям, даже для пользы дела. Обещая прийти, он точно знал, что будет в это день очень далеко и от завода, и от, похоже, симпатизирующей ему белобрысенькой смешливой девчушки, и от поверившего ему хорошего мужика и начальника Палыча.
Выйдя за территорию завода и перейдя дорогу, Максимов стал ждать в гордом одиночестве на пустынной в этот час остановке обратного трамвая. Ждал долго, очевидно в депо была пересменка. Солнце настойчиво подымалось к зениту и все больше припекало, лишь изредка и ненадолго прячась за скромными размером облаками. Из открывшихся ворот проходной выехала серая эмка, свернула на дорогу в сторону центра и притормозила прямо напротив трамвайной остановки. Открылась водительская дверь, шофер в белой рубашке с короткими рукавами, но с повязанным темным коротким галстуком, вышел на мостовую и громко позвал поверх машины:
— Нефедов! Саша!
«Нефедов» послушно подошел ближе, вгляделся и побледнел: его звал собственный, еще относительно молодой, дед — Чистяков Григорий Порфирьевич. Знакомое по многим фотографиям открытое лицо; темные волосы, зачесанные назад; карие доброжелательные глаза; широкие (этим внук не пошел в деда) плечи. Это ж сколько ему сейчас? Лет сорок, вроде. Да, нет. Немного меньше. Что там Клава о нем рассказывала? Знал его дед молодую семью Нефедовых, хорошо к ним относился. Даже, почему-то, совершенно безвозмездно помог Клаве к институту подготовиться. Может, Клава ему, как женщина, нравилась? Ну, ему-то, Максимову, до этого дела мало и, по всему, она его деду взаимностью не отвечала.
