– Потому что я… – Бесс Хаддлстон заколебалась. – А какое это имеет значение? – спросила она.
– Для меня – огромное, мадам. Вы наняли меня, чтобы выявить источник анонимных писем. Сейчас я этим и занимаюсь. Я исследую вероятность того, что вы посылали их сами.
Ее глаза сверкнули.
– Сама? Но это бессмыслица!
– Тогда отвечайте, – невозмутимо повторил Вулф, – почему, зная о дурных наклонностях мисс Николс, вы ее не выгнали?
– Потому что она была мне нужна. Она лучшая помощница из всех, какие у меня работали. Ее идеи просто великолепны… Возьмите хотя бы Ушастого Карлика и Вечеринку Великанов… Это все она придумала. Скажу по секрету, некоторые из моих самых удачных затей…
– Понятно… Как давно она работает у вас?
– Три года.
– Ее жалованье соответствует ее заслугам?
– Да. Раньше – нет, но теперь да. Я плачу ей десять тысяч в год.
– Тогда зачем ей губить вас? Из простого упрямства? Или вы все же дали ей повод?
– У нее есть… вернее, она думает, что у нее есть повод для обиды.
– Какой?
– Дело в том, что… – Бесс Хаддлстон покачала головой. – Впрочем, не важно. Это личное. Это никак вам не поможет. Мне нужно лишь, чтобы вы отыскали источник анонимных писем и представили доказательства. Счет я оплачу.
– Иными словами, вы заплатите мне за то, что я докажу виновность мисс Николс?
– Вовсе нет. Любого, кто в этом повинен.
– Независимо от того, кто это?
– Конечно.
– Хотя лично вы уверены, что это мисс Николс.
– Нет, не уверена. Я только сказала, что я это чувствую. – Бесс Хаддлстон встала, взяла сумочку со стола Вулфа и поправила прическу. – Ну, мне пора. Вы сможете приехать ко мне сегодня вечером?
– Нет. Мистер…
– А когда вы сможете приехать?
– Никогда! К вам приедет мистер Гудвин… – Вулф оборвал себя. – Хотя нет. Раз уж вы обсуждали происшествие со своими домочадцами, я хотел бы их увидеть. Сперва девушек. Пришлите их сюда. Я освобожусь в шесть. Вы навязали мне грязное дело, и я хочу поскорее с ним покончить.
– Боже мой, – умиленно проговорила она, глядя на него хлопающими глазами, – с вами можно было бы устроить замечательную вечеринку! Если бы ее удалось запродать Кроутерсам, я смогла бы получить четыре тысячи… Только, похоже, если письма не прекратятся, скоро этих вечеринок будет не так уж много. Я позвоню девушкам.
– Вот телефон, – сказал я.
Она набрала номер, дала инструкции той, которую назвала Мариэллой, и поспешно удалилась.
Когда, проводив посетительницу до двери, я вернулся в кабинет, кресло Вулфа оказалось пустым. В этом не было ничего тревожного, так как стрелки часов показывали без одной минуты четыре и, следовательно, ему было пора подняться к своим орхидеям, но тут я буквально остолбенел, увидев Вулфа согнувшимся, сложившимся почти вдвое, с рукой, запущенной в корзину для мусора.
