– Кстати, разве птомаин не алкалоид? – спросила Дороти Рифф.
– Алкалоид, – согласился Вулф. – Но трупный. В день смерти миссис Хак вы находились здесь, мисс Рифф?
– Да, я присутствовала на торжестве и ушла около одиннадцати часов.
– Вы знали, что она любила маринованные артишоки?
– Это знали все. По этому поводу даже ходили шутки.
– Откуда вам известно, что птомаин – алкалоид?
Она немного покраснела:
– Когда миссис Хак умерла, я посмотрела в энциклопедии.
– Почему? Что-то касательно ее смерти или артишоков вселило в вас подозрения?
– Нет! Конечно нет!
Вулф покрутил головой направо и налево:
– Заподозрил ли хоть кто-нибудь из вас, что смерть миссис Хак не была случайностью?
Последовало единогласное «нет», никто не воздержался. Вулф не отступал:
– И никому не показалось, что вероятность нечистой игры была недостаточно исследована?
Снова единогласное «нет».
– Как же нам это могло показаться, если мы ничего не заподозрили? – вставила миссис О’Ши.
– В самом деле – как? – Вулф откинулся на спинку кресла, кашлянул и принял сосредоточенный вид. – Должен признаться, меня покорило отсутствие трений и недоверия среди вас. Пребывание в доме трех таких молодых, умных, жадных до удачи и неизбежно соперничающих в столь малочисленном штате прислуги женщин – идеальная почва для семян раздора, однако, по-видимому, ни одно не дало ростка. Это более чем показательно и позволяет подвести черту – конечно, лишь в той степени, в какой за час с небольшим вообще возможно достичь подобной уверенности. Не стану требовать, чтобы вы убедили меня окончательно. Закон предполагает невиновность человека, пока его вина не доказана. Поэтому осталось обсудить одно: во сколько будут оценены мои услуги, если я уверю мистера Луэнта, что его подозрения необоснованны, и позабочусь, чтобы он к этому вопросу больше не возвращался? Скажем, как насчет ста тысяч долларов?
Они вновь проявили единодушие, на сей раз задохнувшись от возмущения.
– Я же говорила, что это шантаж! – крикнула мисс Рифф, раньше других обретя дар речи.
Вулф вскинул ладони:
– Если вам так угодно, сударыня. Мне безразлично, будет ли это названо шантажом или разбоем, но только ребенок мог подумать, что я окажу столь значительную услугу безвозмездно. Склонность к благотворительности во мне не слишком развита. Сумма, которую я назвал, отнюдь не является сверхъестественной. Я не настаиваю на формальностях, даже не прошу долговой расписки, мне будет достаточно, если мистер Хак просто во всеуслышание объявит, что гарантирует выплату мне всей суммы в течение одного месяца. Кроме того, я хочу, чтобы наша сделка навсегда осталась для мистера Луэнта тайной. Я должен иметь четкие и твердые гарантии этого и обращаюсь за ними к мистеру Хаку, поскольку ничего не знаю о финансовом положении остальных и поскольку он, так же как и все, заинтересован, чтобы мистер Луэнт признал свои подозрения необоснованными и отбросил их. – Вулф окинул присутствующих взглядом. – Итак?
