— Дезире не дура, — отвечал отец. — Как бы то ни было, сколько сейчас лет маркизу? Шестьдесят? Семьдесят? Когда он прикажет долго жить, Дезире… — Отец издал непристойный звук.
Тут дядя Ташер сказал что-то, чего я не расслышала.
— Если она это провернет… — тут несколько слов я не поняла, — они официально породнятся. А родственнице не пристало окончить дни в богадельне, верно?
Послышался шум отодвигаемого стула.
— Я вижу в этом браке выгоду для Дезире, но зачем все это мальчишке? — спросил дядя Ташер.
— А у парня есть выбор? Пока ему не исполнился двадцать один, ему придется делать все, что велит отец. Прыгнет в Сену, если тот захочет. А если наша сестра посоветует маркизу заставить сына прыгнуть в Сену, мне кажется, старый козел так и поступит. И как знать, что она сделает ему тогда! — сказал дядя Ташер и расхохотался.
— Так ты думаешь, юного Александра принуждают принять участие в этом предприятии?
— Не столько кнутом, сколько пряником. Счастье в том, чтобы тратить, сколько пожелаешь, если тебе интересно мое мнение. А единственный способ нашему молодому человеку получить наследство — женитьба. По-моему, его гордец отец сказал ему (по совету нашей любимой сестрицы, да благословит ее Господь): «Слушай, если хочешь получить мое согласие на брак — женись на девице Ташер».
Раздался новый взрыв смеха, и разговор перешел к ценам на рабов. Я забралась обратно в постель. В животе у меня странно покалывало. Что имел в виду отец, говоря, будто тетушка Дезире делала что-то старому маркизу — нечто такое, что убеждало его следовать ее советам?
5 января
Я сказала Мими, что Манет, возможно, поедет во Францию, чтобы выйти там замуж.
— Ей страшно, — добавила я.
— А чего тут бояться? — спросила Мими, энергичными движениями превращая бананы в пюре.
Я точно не знала, чего следует бояться Манет, но подозревала, что это имеет отношение к тому, как собаки вскакивают друг на друга и так жалостно дрожат.
— Ну, сама знаешь, супружеские обязанности.
— Она уже в цветах?
Я покачала головой.
— Разве это имеет отношение к делу? — Я только знала, что поварихе не разрешается делать ветчину, когда она в цветах.[7]
— Дитя, они что, вообще ничего тебе не рассказывают? — Но и Мими ничего мне не рассказала.
17 марта
Теперь и Манет заболела: у нее лихорадка — такая же, как была у Катрин. Мама говорит, что болезнь вызвана страхом перед замужеством.
Я забираюсь под одеяло к Манет и пробую ее развеселить. Рассказываю, как здорово ей будет во Франции. Рассказываю, какие там замечательные куклы, о том, как наша прекрасная тетушка Дезире будет за ней присматривать, о том, как красив ее жених, как он умен и образован, как благороден и богат. Рассказываю, как я ей завидую (увы, это правда!).
