Кхин выпустила из губ еще облачко дыма.
– О других женщинах, – глухо проговорила она.
Со Лей онемел. Ее откровение взбаламутило в нем слишком много противоречивых переживаний, и этого оказалось достаточно, чтобы она отстранилась, отступила – и мыслями вглубь себя, и физически к панорамному окну в дальнем конце комнаты.
– Иногда он даже не приходит ночевать… Но не это меня волнует больше всего. Вопрос в том, действительно ли он увлекся. Скажется ли это на мне, принизит ли меня в его глазах… Не понимаю, это у него роман? У него любовь? – Она то ли засмеялась, то ли подавила рыдания и вдруг засуетилась, испугавшись, обсыпала пеплом весь саронг и пол вокруг. – Я такая беспомощная… Бестолковая.
– Дай-ка… – Он ринулся на помощь, но Кхин даже не заметила, как он осторожно отобрал у нее сигарету, отнес к столу и загасил.
– Ты думаешь, я дурочка. – Поскольку больше нечем было занять руки, она принялась теребить пальцы. – Ну конечно, это роман. Конечно, он говорит другим то, что они хотят слышать. Конечно, он верит в то, что говорит. Когда Бенни дает, он дает все!
– Кхин…
– А знаешь, – продолжала она с горящими глазами, – я однажды нашла адрес у него в кармане. А на другой день, когда он ушел, я поехала на автобусе в город – не решилась просить шофера меня отвезти… Потом пешком добралась до места, нашла квартиру – вовсе не на бедной окраине. Очень роскошно. Но я не пала духом. Не сжалась от страха. Я, дочь крестьянина, – хоть и сгорая со стыда, но гордо говорила она, – иногда я думаю, кем бы могла стать, получи я образование. Я могла бы стать независимой, если бы захотела…
– А ты хочешь? – перебил Со Лей, но вопрос, кажется, только разозлил ее, как будто он не понял, о чем она.
– Я позвонила в дверь. И когда открыл слуга, попросила, чтобы проводил меня к хозяйке. Она была очень милая, эта хозяйка. Изящное светлое лицо. Пухлый рот, чересчур много помады. Она что-то писала, сидя за столом, и если бы не испугалась так при виде меня, я бы решила, что ошиблась. Она дернулась – наверное, хотела велеть слугам вышвырнуть меня прочь, но я сказала: «Постойте. Пожалуйста, позвольте поговорить с вами. Я вас не виню». И это правда. Она же совсем не знала обо мне – через что мы с Бенни прошли, что я дала ему. «Я пришла вовсе не обвинять и проклинать вас, – сказала я. – Я только хочу знать, что происходит. Хочу понять. Это – это у вас любовь?»
Кхин залилась краской, то ли вновь смущенная своим вопросом, как показалось Со Лею, то ли своей ранимостью, которую решилась показать.
