актуальную для современной западной культуры, которую критик Ирина Суш считает манифестационной для 2010-х годов, в том числе благодаря кинематографу Германики!94. Из этого поколения режиссерок Германика первая задала фактуру
новой искренности, благодаря смешению игрового и документального нивелирующую постмодернистскую иронию и цинизм, актуализирующую свободный, прямой, не дублирующий себя жест. Однако от «Девочек» и «Все умрут, а я останусь» до «Бонуса» и «Мысленного волка» заметно, как шаг за шагом (во многом благодаря работе на форматных телесериалах) Германика почти полностью повернулась в сторону карнавализации и эстетизации фильмического пространства, заставив социальное работать не столько как острополитическое, сколько как яркое артистическое, ролевое, жанровое и даже мистическое. Конечно, в плане освоения новых эстетических территорий ее личный опыт и эволюция как художника богаче и разнообразнее, чем опыт представительниц ее поколения женского кино, но это также позволяет наблюдать постепенный отход от правды
новой искренности. Однако неоромантический импульс пока не иссяк, поскольку каждый проект показывает трансгрессивные попытки Германики вырваться за границы сложившихся о ней представлений и стереотипов. Она все время пробует и экспериментирует, поскольку ей тесны и неприемлемы жесткие рамки формата, метража, стиля, законов сюжетосложения.
Логично, что альтернативой взрослому, иерархизированному и морализаторскому миру в кинематографе Германики выступает мир фантазии, праздника, карнавала. Саша из «Да и да» переживает травму жизни с молодым алкоголиком, подстегивающим творчество допингом. Но взамен обретает цветные и смешные сны и способности к личному творчеству. Интересно, что первые картины Саша пишет именно тогда, когда накачивается алкоголем и начинает вести себя радикально, словно бы она парень-художник. Этот мир фантазии Германика решает стилистически отлично от мира будней при помощи анимации, в которой мир предстает полным приключений и опасностей. Героини «Школы» делают объектами творческого преображения себя, создавая панк-образ (Носова), превращая одежду в маскарадный костюм (Будилова), преображая прическу в арт-объект (Дашуля). Мальчики-фантазеры также особенно выделяются и становятся в фильмах объектами нескрываемого интереса. Епифанов из «Школы» благодаря своим постоянным придумкам то и дело оказывается в центре внимания класса, вызывая постоянное осуждение учителей. Епифанова вообще можно назвать фантазией женщины-режиссера об идеальном молодом парне. Он успевает все: заботиться о больной раком маме, зарабатывать деньги на продаже в школе биодобавок, знать и любить поэзию, подкалывать учителей, превращая уроки в скандал, дарить подарки интересующей девушке, давать эффективные советы друзьям, быть красивым, спортивным, здоровым и остроумным. Короче, парень, которого можно придумать только в молодежном сериале и которого практически невозможно отыскать в реальной жизни. Неслучайно в него так отчаянно влюблена Носова, что даже сбегает из дома в школу, чтобы только быть поближе к нему. А красавица и любимица мужского коллектива Будилова считает его подарок на день рождения самым запомнившимся в жизни. Антонин из «Да и да» ему, конечно, уступает по уровню авторской симпатии. Во-первых, он законченный алкоголик, во-вторых, сумел продать только одну свою картину. Германика, безусловно, на стороне Саши, которая после всех страданий и испытанной нежности все же его оставляет.
