У Кости не было сил снять мокрую одежду.
Он съежился и перестал дышать. Никто его не учил так делать, но без воздуха тело начало согреваться. Напряжение кровеносных сосудов росло, и надо было только выдержать, как можно дольше выдержать, и не дышать!
Оказывается, так быстрее можно было согреться, чем делая энергичные физические усилия. Сколько все-таки тепла отнимает у человека воздух!
Костя отжал одежду и быстро оделся, опять съежился, пережидая трясучую дрожь. Она утихла, затаилась и легонько покалывала сердце.
И снова надо было идти искать ель, и еще! собирать дрова, чтобы разжечь костер и обсушиться.
На этот раз ему почти сразу повезло, поблизости росло несколько елей, и он совсем согрелся, наломав огромный ворох веток. А вот нести их было невероятно трудно — держать все время руки над головой и опасаясь вновь угодить в старицы и торфяные провалы.
Ночь уже заметно посветлела, когда Костя вернулся к Дягилеву и уложил его на мягкую еловую постель, затем отыскал у командира спички и разложил небольшой костер.
В оранжевых космах пламени, припадавших к земле, змейками пробегали голубоватые огоньки. Эти крошечные молнии текли из еловых веток, как будто горели так их вены и с ними вместе живой сок многочисленных рук дерева.
Костя прилег рядом на лапник, закурил и смотрел в костер. От усталости закрывались глаза, тихо кружилась голова, не чувствовался уже ветер, холодом окатывавший спину. Засыпая, стрелок подумал, что в небе воевать значительно легче.
В войну тяжелее ходить по земле.
Вскоре костер погас, остыл, а к утру холодные угли покрылись инеем. Закурился туман от дыхания земли, прикрыл ее дымной завесой и с первыми лучами солнца стал потихоньку исчезать, расслаиваться и распадаться на клочья.
Костя проснулся и не смог сначала шевельнуть ни рукой, ни ногой. Тело застыло и окаменело. Он с трудом сел и глухо, как в трубу, закашлялся.
Прямо перед ним, буквально метрах в десяти, простиралось болото. Идти дальше было некуда. Костя невольно поежился, кровь прилила к вискам, во рту ощутился привкус металла. Этот привкус, Костя помнил, всегда возникал, когда в мирной жизни простуда делала его беспомощным, валила с ног и нельзя было бороться с внутренним жаром.
Он облизал пересохшие, потрескавшиеся губы и почувствовал, как болят глаза и ломает суставы. Что ж, даром эта ночь для него не прошла. Угораздило искупаться в ледяной воде. И вот накатывается озноб, и зубы выколачивают лихорадочную дробь. Одежда все еще была волглой, тяжелой, пропиталась туманом.
