— Это все ерунда, Лора.
Я открыл парадную дверь и шагнул наружу.
Там был настоящий ад. Твари окружили вихрь и плавали в воздухе, жужжа и потрескивая. Воздух был сух, явственно пахло озоном и еще чем-то странным.
Я на секунду остановился на крыльце дома Харвуда, затем закрыл голову руками и побежал, побежал с такой скоростью, на какую только были способны мои ноги. Я понесся через сад, мимо вихря, который окружила целая стая тварей, парящих в воздухе и продолжающих выливаться наружу.
Одно существо последовало за мной, на полметра выше моей головы. Я с тревогой глянул на него, потом пригнулся и попытался увернуться, когда оно ринулось прямо на меня. Я ощутил удар сбоку по голове, почувствовал запах горелых волос, и у меня было такое ощущение, словно я сунул два пальца в электророзетку. А существо уже снова снижалось ко мне...
И именно в этот момент пошел дождь.
Открылись небесные хляби, и вода хлынула оттуда, а небо осветила яркая молния. И шары устремились навстречу ей. Тот, что преследовал меня, немедленно оставил свои намерения и пошел вверх, стремясь поскорее присоединиться к своим собратьям.
Я стоял и глядел на них. Они выстроились в прямую линию — к этому моменту их, должно быть, было уже штук сто — и поднимались вверх, к черным облакам. Небо расколола гигантская вспышка молнии, и на ее фоне я увидел всю сотню, припавшую к молнии, словно они пили ее. Затем я побежал дальше.
Я продолжал бежать, пока не оказался дома в своей двухкомнатной квартире возле Университета. Я нырнул внутрь, захлопнул и запер за собой дверь, потом сбросил промокшую одежду. Затем схватил телефон и набрал номер Харвуда.
— Алло?
Это был голос Лоры. Я облегченно вздохнул. Ведь это мог оказаться и старый Абель.
— Лора? Это Чак.
— Папа рядом, — сказала она, понизив голос. — Я не могу сейчас говорить.
— Только скажи мне, что, черт побери, он делает? Ты бы видела, как эти твари пили молнию!
— Я видела, — сказала она. — Я знаю, о чем ты говоришь.
— А Врата все еще открыты?
— Да. И они всё еще летят оттуда. Чак, Я... Я не знаю, что будет дальше. Я... Папа!
Раздались звуки какой-то возни, затем в трубке послышались короткие гудки. Секунду я глядел на трубку, затем осторожно положил ее на место. Потом сел на край кровати и долгое время глядел на свои мокрые носки.
Абель Харвуд отлично подходил под классическое описание психа. Мое положение подлинного ученого — даже если я всего лишь инженер, которому не доплачивают, — дает мне право сделать такое заявление.
