Шумело где-то наверху. Кармела пропускает Нико: он хочет идти первым. Левая дверь распахивается бесшумно. Они попадают в рекреационный зал для пациентов. Фонарь освещает большую комнату с красивыми окнами, имитирующими витражи. Столики с салфеточками и пазлами. Широкий экран, а перед ним — полукруг диванов. На одном из столиков — шахматная доска с неоконченной партией. Опрокинутый стул. В глубине зала видны лестницы вниз и наверх, к новым провалам темноты. Нико с Кармелой поднимаются в женское отделение, у художника в правой руке нож, в левой — фонарь. Тот запах здесь меньше чувствуется, отмечает Кармела. Перед ними возникает еще одна стойка регистрации, а дальше — коридор и двери палат.
— Кармела.
Нико останавливается в начале коридора и указывает вглубь. В одной из последних дверей виден свет.
Дверь дальней палаты полуоткрыта, и из этого зазора льется призрачное мерцающее сияние, как будто там их ожидает окончательное и важнейшее откровение, способное обнажить суть всего происходящего.
Нико делает девушке знак держаться позади и осторожно продвигается вперед. Его широкий силуэт, высвеченный фонарем, вбирает в себя миниатюрную фигурку Кармелы за его спиной. Они проходят мимо закрытых пронумерованных дверей. Еще не дойдя до освещенной комнаты, Нико останавливается. Кармела тоже расслышала звук за дверью: как будто одно что-то ползет по другому чему-то. «Отброшенные хвосты ящериц продолжают шевелиться», — вспоминает девушка. Но теперь обоим не терпится дойти до мерцающей комнаты. Они как два человеческих мотылька, которых манит свет. Художник толкает дверь. Они стоят на пороге холодной чистой спальни. Окно закрыто, в левой стене еще одна дверь — вероятно, персональный туалет. Телевизор стоит в углу. Постель не заправлена. На простыне лежит маленький карманный фонарик, батарейки в нем почти сели, но в этом слепом мире он оставался абсолютным монархом — до тех пор, пока фонарь Нико не отобрал у него все привилегии.
Тоскливое запустение. И ничего больше.
— Что это? — замечает Нико.
Он поднимает с кровати фонарик и хватает бумажку, которая лежала под ним, незаметная в складках простыни. Почерк неровный, но все-таки разборчивый.
«Мы в подвале. Приходи. ФК».
Нико и Кармела переглядываются.
— Откуда она знала, что ты придешь?
— Если это вообще она и если это письмо адресовано мне. — Бывший полицейский привык во всем сомневаться.
— В любом случае оно кому-то адресовано.
— Да, и я почти уверен, что написала его Фатима.
