Паршивец дулся на меня весь вечер, причем завербовал в союзники и сестер, и даже младшего Антошку, который во всех случаях жизни однозначно оказывался на моей стороне. Это понятно: малыш еще не дорос до переходного возраста, и мама пока является для него и авторитетом, и оплотом, твердыней-крепостью в окружающем мире. Интересно, чем же этот интриган Тошку-то купил? Явно каким-то новым диском.
Тошенька у меня — дитя своего века (двадцать первого), виртуальный мальчик, от компьютера в кровать ночью приходится оттаскивать его в буквальном смысле за уши. Ну, если не за уши (ушек ребенкиных все-таки жалко), то за шкирку. А он упирается всеми четырьмя и вопит: «Сейчас, сейчас, я уже почти уровень прошел, я сам все закрою, вы мне все испортите!».
Во всем остальном — это милый и пока еще сговорчивый ребенок, который до сих пор меня не предавал, мы с ним всегда выступали единым фронтом. А тут даже это мое солнышко, мечтательно глядя внутрь себя, подтягивало вслед за братом:
— Мам, а чего плохого, если нам кто-то ремонт делать поможет? Не за деньги же!
С некоторых пор материальный вопрос стал для моих детей одним из определяющих. Плохо это или хорошо — не знаю, но в нашей ситуации иначе нельзя.
— Слушайте, я миллион раз вам говорила, что бесплатно ничего не бывает. Каждый труд должен быть оплачен. Иначе просто никто ничего не будет делать. Не захочет.
— А если он хочет?
— Тогда нужно выяснить, зачем ему это надо!
А в самом деле, зачем? Вдруг он аферист какой-то и ищет возможность проникнуть к нам в квартиру. Зачем? Уж у нас-то точно взять нечего. Кроме детей. Старенький компьютер, каких уже и нету нигде, разве что в музее (Вовка, правда, менял что-то, добавлял память, но сейчас грустно заявляет, что больше выжать из нашего компьютера нечего), да не менее архаичный телевизор… А если кто, по дурости и наивности, рискнет умыкнуть моих детей — вернет через полчаса с доплатой.
— Слушай, солнце, а тебе-то зачем это надо? Ты ведь этого типа и в глаза не видел. А от ремонта неприятности тебе меньше всех грозят.
— А Вовка сказал, что у него анимация есть и он покажет, — в черных глазенках Тошки замерцали огоньки вожделения.
Все ясно. Как я и предполагала. Вырастила себе надежду, опору и защитников на старость. Что там чечевичная похлебка — там речь все-таки о голоде велась! — за компьютерную феньку продадут родную мать с потрохами и не поморщатся!
Когда назавтра, подходя к подъезду, я обнаружила на лавочке Вениамина, я уже и не удивилась — стала привыкать. Как же дальше-то жить буду, когда разоблачу этого афериста? Явно будет чего-то не хватать! Кстати, насчет разоблачения: опять не позвонила Людке, за вчерашними разборками с «пятой колонной» в лице собственных детей это совсем вылетело из головы.
