25-го июня мы вышли из Гарбьянга, имея порядочный караван мулов и носильщиков; дорога петляет через подвесные мосты то по индийской, то по непальской стороне реки, становящейся всё более бурной.
Первый лагерь мы разбили у Калапани, которую индо-тибетская традиция считает истоком Калиганги: скромный ручеек кристальной воды, выбивающийся из-под гигантского валуна. Однако река берет начало выше к северу, в широкой котловине, на склонах Липулекха. Как бы то ни было, религиозная традиция не принимает во внимание соображения географии и считает Калапани благоприятным местом для стоянки: везде вокруг располагаются на отдых караваны и белеют палатки.
Следующим коротким переходом прибываем в Сангчум. Мы уже почти у склонов перевала Липулекх, среди гигантских гор. Вокруг нас снег и вечные льды. Ближе к закату в прорывах грозового неба появились, к нашему восхищению, скалы и адамантовые вершины во всем их блеске. Три страны смыкаются здесь необъятными каменными сводами своих девственных горных гребней: Индия, Непал и Тибет. Холод пронзителен.
Группа паломников, которая сопровождает нас начиная с Аскота, выросла; каждый день кто-то присоединяется к ней. Разбивают лагерь всегда недалеко от нас; при подобном безлюдье большее число людей дает ощущение большей безопасности.
Многие странники в первый раз видят Гималаи. Величие и ужас от беспредельного нагромождения утесов ошеломляют их. Они уже чувствуют касание духа своих жутких и неумолимых богов. Дикий вид первых встречаемых ими тибетцев и сведения о разбойничьих отрядах, промышляющих в окрестностях Манасаровара и Кайласа, пугают мирных индийских паломников.
Лишь редкие аскеты осмеливаются противостать опасности и лишениям путешествия без спутников. Мы встретили некоторых из них, покрытых жалкими лохмотьями, готовящихся беззащитными и безоружными бросить вызов стуже тибетских ночей и опасностям пустынь. Это победа духа над плотью, ибо для подобных аскетов тело есть лишь послушное орудие духа. Но и в Индии подобные чудеса веры становятся всё более редкими.
Среди многих искренне верующих и простых людей нетрудно найти и самого настоящего нищего-попрошайку, который сделал себе из подобных паломничеств профессию. Его можно сразу узнать не только по назойливости, но и по выставленным напоказ символам аскета: волосам, заплетенным в длинные, иногда фальшивые, косы, чрезмерной наготе и слишком обильно посыпанному по всему телу пеплу.
