Некоторое время он оторопело смотрел на нее, потом вернулся назад, к соответствующей странице. Иллюстрация мистера Куика изображала невыразительный бетонный цилиндр, со всех сторон окруженный деревьями, не такой впечатляющий, как прочие древности, но все же весьма внушительный.
Высота Чертова Кресла равна приблизительно семидесяти футам, обхват — восемнадцати. Если избавиться от деревьев, за последнее столетие взявших его в кольцо, с него откроется бескрайний вид на восток. Наиболее правдоподобная гипотеза о его предназначении — утверждают, что оно могло служить дозорной башней, — разбивается о то обстоятельство, что не найдено ничего, даже отдаленно похожего на вход, хотя пятна ржавчины, расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга по всей высоте сооружения, с северо-западной его стороны, указывают на возможное наличие в прошлом металлической лестницы. Местные жители не знают точно, относится ли название к самому сооружению или к месту, на котором оно стоит, — впадине, окруженной высокими холмами и несколько напоминающей кресло.
Закончив срисовывать карту, на которой был изображен путь из деревни к холмам, Фэйрфакс услышал, что наверху кто-то ходит. У него не было никакого желания сталкиваться с миссис Бадд и объяснять ей, что он тут делает. Да и все равно, самое полезное, что он мог сделать, — это набраться сил перед завтрашним днем. Но, вернувшись в постель, он обнаружил, что пребывает в том раздражающем состоянии, когда ты слишком устал, чтобы продуктивно мыслить, но при этом слишком возбужден, чтобы спать — и промаялся остаток ночи, крутясь и ворочаясь с боку на бок под одеялом, пока в деревне не заголосил петух. Вскоре после этого, без малого в шесть часов, забрезжил сероватый рассвет. Фэйрфакс отдернул занавески и устремил взгляд на картину за окном, черно-белую, как одна из гравюр мистера Куика. Похоже, никто еще не встал.
Он ополоснул лицо водой, чтобы взбодриться. В комоде нашелся старый широкий кожаный ремень, которым он подпоясался и подоткнул свою сутану так, чтобы та не мешала ходить. Потом спустился по лестнице, держа башмаки в руках, чтобы не шуметь. В последнюю минуту он вспомнил про подзорную трубу, которую видел в кабинете, затем написал Агнес записку и оставил ее на кухонном столе, объяснив, что отправляется на долгую прогулку и вернется не ранее чем через несколько часов, так что пусть она не волнуется — и кстати, он прихватил с собой хлеба и сыра на тот случай, если проголодается. Он завернул провиант в тряпицу и привязал узелок к поясу, после чего натянул башмаки, взял стоявшую у задней двери ореховую трость и вышел через парадный вход.
