– Я тебя сейчас так обниму, что мало не покажется, – сказал Вожак и, быстро подойдя, схватил его за волосы, заставляя запрокинуть голову.
Виту не сопротивлялся, хотя от рывка даже шея заныла, но при охране даже попытка вырваться может сойти за нападение.
«Может, в том и дело? Он меня провоцирует, а у них приказ: убивать, если рыпнусь, но хотел бы убить – мог бы просто пристрелить, зачем все это?»
– Совсем забыл кто ты? – спросил Вожак почти шепотом, чтобы охранники у двери не слышали. – Забыл, что ты шлюха, характер которой может быть только забавой?
– Это ты говоришь мне? – не пытаясь уже притворяться, спросил Виту. – Тебе напомнить, благодаря кому у вас есть электричество? Напомнить, кто создал схему двигателя для твоего гребаного корабля? И при этом ты мне говоришь, что я просто шлюха? Еще скажи, что я дырка для твоего члена, а не человек.
– Ты дырка для сотен членов, а не только для меня, – ответил ему Вожак и толкнул его к столу, приказывая. – Разделся и стал на колени, сейчас же!
Виту обернулся, посмотрел на него, но подчинился, хотя знал, что будет дальше.
«Сам виноват. Нечего было нарываться и болтать лишнего при свидетелях», – сказал он сам себе, быстро собирая волосы и завязывая их в хвост.
От штанов он избавился мгновенно и из остроносых кожаных тапочек, заменявших обувь, буквально выпрыгнул.
Просить прощение было бессмысленно. Вожак его теперь накажет, хотя бы ради собственной гордости, вопрос только: как и что будет после.
Не дожидаясь дополнительных указаний, он опустился на колени у стола и лег на него животом. Низкий столик был словно создан для подобных поз. Как-то Виту рассказали, что его ножки были просто кривыми и их спиливали, пока стол не стал таким маленьким, но зато устойчивым.
«У Вожака все вот так – без мозгов, зато с властью», – подумал Виту, сразу убирая руки за голову и сжимая собственный хвост. Что бы ни было дальше, а сопротивляться ему нельзя. Он это слишком хорошо понимал, а еще знал себя. Он точно не хочет терпеть боль, еще и на угоду чьего-то величия.
«А придется», – сказал он сам себе и закрыл глаза.
Его самого Вожак еще ни разу вот так у стола не ставил, только если у собственной постели, когда Виту был здесь новичком. Зато Виту видел, как наказывают других «девочек», потому что здешних «мальчиков» (куда без сарказма на грани фола?) наказывают совсем иначе.
Он знал, что его будут бить, но не знал чем. Вожак мог достать свой ремень и, по сути, погладить его по заднице мягкой истрепанной кожей. Мог и вовсе отшлепать ладошкой, но на такую поблажку Виту не рассчитывал. Его ждала или пряжка все того же ремня и кровавые ссадины на заднице, или подобие плети – этакий толстый жесткий ремень без ручки, после которого под кожей расплывались синяки.
