— Разве только князю нужен храм?.. А простой чади? А дети и внуки наши не станут ему радоваться?
И впервые за эти дни с удивлением увидела Феврония что-то подобное улыбке на лице Иоанна.
Еще помолчал Микула, но Феврония не выходила, и купец решился, сообщил, о чем стало известно в городе: съехались ныне сюда все князья полоцкие. Великий князь Мстислав зовет их к себе в Киев на суд, грозится войско послать, если не поедут. Вот Всеславичи и собрались наконец, перепуганные, чтобы обдумать единый ответ Мстиславу: ехать ли в Киев, или не ехать, или одного за всех послать, и кого. А узнавши об этом, людь полочаны стали требовать от него, Микулы, и от остальных старост бить в колокол вечевой. Желает народ знать, почему не идут князья на половцев, да и иных вопросов немало к князьям есть.
— Думаю, — закончил Микула, — что надо нам, простой чади, свое слово сказать князьям. А ты как думаешь? Ведь и тебя старостой от мастеров-строителей некогда выбирали.
Иоанн глянул на Февронию, та кивнула, он сказал:
— Придем.
— Приходи, тебя слушать станут.
8
По-над узкими кривыми улочками, над хижинами, землянками, домами и лавками, через все концы города, над торгом, торжками и погостом-кладбищем, до Полоты, до Двины и до самой Охотницы, что в Западном бору, плыли короткие частые звуки колокола.
Не храмового, чей неторопливый мелодичный звон каждое утро баюкал гражан, внушая им терпеливость, покорность и робость перед богом и князем и всеми их подручными, а иного — резкого и нетерпеливого. Этот звон будил в людях неясные тревоги, предчувствия перемен, решимость к действию. Он был властен, как окрик, и каждый, чьего слуха он касался, торопливо свертывал свои дела и мысленно отзывался: «Иду!»
Первым на площади появился Микула.
— Хватит, — сказал он подростку, усердно колотившему билом по колоколу. — Гляди, не показывайся тивуну — без его ведома вече созывано, а кара за то — руку отсечь, а то и голову. Беги!
— Знаю, — ухмыльнулся подросток и юркнул за ближайшее строение.
Из переулка показалась толпа ремесленников — ковалей, гончаров, кожников. Они работали в разных концах города, а пришли вместе и так скоро, будто ждали за углом. Ухмыльнулся довольный купец, но не понравилось ему, что у многих людей в руках были молотки, клещи, долотья, шкворни.
Давно уже было строго-настрого запрещено являться на вече с каким бы то ни было оружием в руках. Даже князь в таких случаях снимал свои доспехи и оставлял их оруженосцу, ожидавшему его за чертой площади. Микула пошел наперерез ремесленникам.
