На счастье Ондрея, умер о ту пору старый князь Брячислав, а сын его Всеслав, сам не раз убегавший от отцовского гнева, по случаю занятия полоцкого стола так объявить велел: «А кто из челядин бегал, тем прощается, приходите и будете без вины». Так вернулся Ондрей в замок, а Маринушка в своем домишке пряла и ткала на великих и малых купчин и все ждала своего суженого. Вот и дождалась.
7
Вести из войска приходили разноречивые. Раненых отправляли домой пешком; кто добирался, рассказывал, что не взять Всеславу Новгорода — много наготовлено там камней и смолы, много припасено еды, а лучники стреляют далеко и метко, и уже немало полочан в чужую землю зарыто. Другие говорили, что сгорел ремесленный конец Новгорода, взяты пленные, разграблена церковь Ивана Предтечи. Тут бы и домой возвращаться полочанам, да будто намерен Всеслав все замки Новгорода разрушить, ради чего велел вязать степени[9] из длинных жердин — на высокие стены взбираться.
Неожиданно пришли вести с другой стороны, откуда их вовсе не ждали. Из Менеска, что на южной окраине Полоцкой земли, прискакал молодой гончар, поведал, что войска Ярославичей неожиданно напали, выжгли посад, всех мужей побили, а жен и детей раздали своим воинам, и теперь идут Ярославичи на Полоцк.
Скоро из-под Новгорода с десятком гридей вернулся Всеслав. На главной улице передний гридь по приказу князя выкрикивал, сколько в Новгороде сожжено домов, сколько разграблено церквей и монастырей, сколько хулы тамошней святой Софии учинено да сколько взято кощеев[10]. И еще он выкрикивал:
— Берите кощеев, дешевых рабов: по ногате мужи, по две ногаты жонки.
Но ни одного возгласа одобрения не слышал князь, ни одного приветливого взгляда не видел на лицах встречных гражан, которых становилось все больше.
— Ярославичей побьем — еще больше чего добудем, — продолжал выкрикивать гридь. — Уж войско наше навстречу Ярославичам из-под Новгорода пошло.
Но никому здесь, очевидно, не нужны были ни дешевые рабы, ни чужие страдания, ни дым пожарищ в далеких русских городах.
— А где наши сотни? — крикнул кто-то из толпы. — Где наше тысячье? Лучше бы Менеск закрыл, чем на Новгород нападать.
В конце улицы показалась колонна пленных. У мужчин на шее были деревянные колодки, похожие на ярмо для волов, — по двое мужчин в колодке. Женщины и дети шли без колодок под присмотром нескольких мечников. У церкви Параскевы-Пятницы, где толпа была особенно густа, произошло замешательство, колонна остановилась. С паперти поп Зиновей вместо обычного благословения князю по случаю возвращения кричал:
