Услыхав это, фурия-хозяйка замерла с открытым ртом. Любопытство – лучшее снадобье от обид!..
Дворецкий ответил с невозмутимостью египетского сфинкса:
– Прошу прошения, сударь. Однако вы изволили употребить выражение «лучше всего начать», тем самым предоставив мне право выбора. Вдобавок…
– Ну, это черт знает что… – покачал головой Захаров.
– Вдобавок, – продолжил Зыков как ни в чем не бывало, – Евдокию нигде не могут найти.
– Как это возможно?! – удивился доктор. – Дом, конечно, велик, но…
– В обязанности кухарки входит ежедневный поход за провиантом. Должно быть, еще не вернулась…
Поликарпов опрокинул стул.
– Скорей, – сказал он. – Нужно спешить. Ос-спади, я так и думал…
Захаров схватил увенчанный красным крестом чемодан и ринулся догонять товарища. Вишневецкая ошеломленно покосилась на слугу.
– Что здесь происходит, Миша?!
Дворецкий не смог внятно ответить на заданный вопрос, и Лариса Семеновна с недоумением удалилась.
– Стойте, Поликарпов! Чего мы несемся как на пожар?
– Наддайте шагу, друг мой. Женщине грозит опасность!
– Какая еще опасность? Из-за чего?
Сыщик остановился посреди белоколонного вестибюля и, держась за бок, пропыхтел:
– Смертельная! Из-за царских цацок…
Андреев день, вторник, полдень
Щекотливость положения кухарка уразумела не сразу. Еще вчера затея представлялась идеальной. Не план, а пряник, персик-сахарок… Чудо как хорош! Раз – и все зайцы, что называется, насмерть. Как говорит братец: «Барыш в кармане, душа на аркане». И главное – без малейших подозрений, никакого риска. Почти.
Узнав о смерти сенатора, Евдокия честно прислушалась к ощущениям. Ручьем хлынули слезы. Одно дело желать смерти изменнику, мечтать об этом, и совсем другое – глядеть на бездыханное тело.
Мерехлюндии – дрянной помощник в трудных начинаниях. Всякое дело следует завершать. Тем паче такое!..
Хорошо, есть максима: у меня все лучше всех! Тоже, между прочим, брат научил. Добрая фраза, правильная. Произнесешь такую вслух (или про себя, неважно!) – беды вмиг отступают.
Едва успокоилась, – новая докука. По фамилии Поликарпов. Что за нелегкая его принесла?!
Угрызения совести подвинулись, уступая место страху разоблачения. Кто бы мог подумать, что полиция явится так быстро. Напомаженный толстяк обязательно сунет нос на кухню.
Но иного пути нет. Взялся за гуж…
Авдотья набросила меховое манто, узелок с барскими драгоценностями перекочевал из тайника за пазуху, каблучки пересчитали ступеньки заснеженного крыльца, солнце ударило в глаза, столица распахнула объятья. Все, теперь главное – не оглядываться.
