«У меня все лучше всех!»
Шаг, другой, третий. Вот и соседняя улица.
Тройка, будто в сказке – сплошь из белых рысаков, пронеслась мимо, двенадцать подкованных копыт глухо простучали по утрамбованному снегу. Приземистые резные сани исчезли за углом, оставив глубокую колею.
Пусть себе едет. Извозчик ни к чему. Тут недалеко, ног, небось, не сотрешь. Да и денег жалко. Хотя от этого можно и нужно потихоньку отвыкать…
Евдокия сторонилась людных мест, стараясь держатся в тени домов, липла к желтоватым, искрящимся от инея стенам. Нижние окна глядели на проспект сквозь ледяные узоры, таращились, словно залепленные бельмами очи. Девушке не хотелось привлекать к себе внимание. Правда, никто на трусливую зайчиху особенно и не заглядывался. Дама как дама. Ей, понятно, так не казалось. На воре, как известно, шапка горит!..
Декабрьский ветер прошелся по щекам будто свеклой. Но мерзло только лицо. Манто хозяйки не шло в сравнение со старенькой бекешей. Ласково и отрадно! Телу и особенно душе. Больше проклятой разлучнице в бесценном меху не красоваться. Ирина получила, наконец, по заслугам.
И все-таки понятно, отчего так случилось… Красота здесь совершенно ни при чем. Нет, Ирина, конечно, молода и очаровательна, но разве сама она дурнушка? Вздор, вздор и еще раз вздор! Просто… когда долго живешь с мужчиной, перестаешь его хвалить. Восторгаться. Сильная половина человечества падка именно на восхищение. Ни на домашний уют, ни на стол и даже ни на мягкую постель, а именно на преклонение. Вот истинный залог обольщения! Почеши нарциссу за ушком, поохай-поахай его свершениям, и все – бастион пал. Ступай развешивать новые шторы, выбирать мебеля и переставлять сервиз.
Ирина Двинова знала сию, прямо скажем, нехитрую науку на ять. Едва объявившись в Петербурге, захомутала Рылеева (с его привычкой к самолюбованию это было не так уж и трудно), затем отдышалась, поглядела по сторонам и… переключилась на более выгодную партию. От содержанки поэта до законной супруги вдовца-сенатора – путь недлинный.
О метаморфозе из кухарки в сенаторши Евдокия не думала. Все одно ничего путного бы не вышло! Довольно того, что все эти годы они с Семеном были вместе, делили кров и ложе. Конечно, она много что освоила, но истинной леди так и не стала. Если в битве за речь и манеры худо-бедно одержана победа, то образ мысли оставался прежним, провинциально-крестьянским.
Вообразить этакую спутницу в свете решительно невозможно! Двинов раз было представил ее гостям, хорошо, обошлось без массовой ретирады. Евдокия вечер напролет втолковывала дамам, сколько куда помещать укропа, как правильно резать лук и довольно ли двух яиц на завтрак. Накрахмаленные белоручки слушали, вытаращив зенки и раскрыв рты.
