«Митька, твоя работа? Ах ты в кнехт твою мать!»
«Ну чо! Чо? Ну, я писал. А где я материал брал? У них же, в инспекции! Об использовании нерестовых площадей, как о резервах выполнения плана и обязательств, а также…»
«Не лопочи. Трещишь, как мотор без глушителя. Будут тебе резервные возможности. Ладно, Павлыч! Снимай наган, садись обедать, не пропадать же царской икре…»
Сидим, закусываем. Митька рожу в сторону держит, корку жует. Павлыч бутылку достал, но не притронулся.
«Жри, селькор, такую икру не всякий царь едал!» — предложил Никодим.
А погоды тихие. Парит. Ветра ноль. «Ты бы, — говорю, — дядя Никодим, нас отбуксировал отсюда?» Он отвечает: «Вот акт составим — и пожалуйста…»
Вот так, старый друг, за все проистечение моей длительной жизни составили на меня акт. С тех пор ни-ни… Хватит чужим опытом жить. Так ведь, скажи на милость, и седого больше не ловил. Годов шесть назад у соседей белуга такая же в невод зашла. А с чего, скажи, рыба седеет? Митьки нет, он бы враз объяснил.
* * *
Колхоз в Станьевом крепкий. Народ в нем дружный, от работы не бегают и председатели не мелькают, как в иных хозяйствах. Случались, конечно, всякие истории в незабвенные времена, то рыбакам повелевали уток разводить, то кроликов, то арахис или кукурузу! Кстати, кукуруза здесь прижилась прочно, не то что под Архангельском. Теперь уж и камышей не увидишь таких густых, как «королева».
Было увлечение и гидропоникой. Аркадий на собрании по-своему рассудил: «Хватит вам гидропанику разводить! Это же дурь непролазная — на камнях огурцы сажать. Где земли не хватает, в горах, к примеру, там — гоже! А нам-то? Булыжников, что ли, на все займище натаскать?»
И был критикан строго одернут и обвинен в зубоскальстве.
Но переубедить Ракина трудно. Принялись ученые белого амура и толстолобика дальневосточного акклиматизировать. Быстро пошли эти рыбы в рост, в свою среду попали, освоились.
«Плохо ли? — сказал Аркадий, — рыба гожая, но в чем великий смысл? Каспийского сазана перевести, а дальневосточного разводить? Дурак я дураком, но мне и прежний хорош был».
Сын ему объясняет, что эти рыбы охотно пожирают траву под водой и помогают очистке водоемов от растительности. Эта рыба — мелиоратор.
А Аркадий на своем стоит:
«Мели, оратор! Да не при мне. Ты вон купил себе квакваланг и квакай, гоняйся за щуками со стрелой, а мне народ кормить надо».
Однако в отсталости суждений, косности или во враждебности к сияющим свершениям науки я моего друга упрекнуть не могу. Очень он резонно все оценивает…
