А Митька чешет, как по учебнику: «В отдельных случаях встречаются особи-альбиносы». Уж он не только более меня, он больше деда знает. Такому знатоку к старости жить будет скучно.
Дед сказывал, что в допрежние времена на седого осетра цена особая была, в три раза выше. У него и икра не черная. Недаром ее царской называли. Икра как икра, но светлая, навроде щучьей. А вкус…
Тогда, давай — бери! Испробуем. «Митька, потроши рыбу, я икру пробью! Окуня на приемку сдадим, осетра сожрем — все по-царски». Икру пробил — загляденье. Зерно к зерну, как пшено золотится. Дед ел и нам велел.
Только уху заварили — мотор где-то тарахтит, Л-6. Сразу после войны моторы редкостью были, всякому-сякому их не продавали, не то что теперь. Надо бы нам товсь, шкот в зубы — и айда! А погоды тихие…
Косная лодка под мотором бежит, прямо на нас. Охрана. Никодим Павлыч. Участковый. Мужик строгий. С ним не снюхаешься. Партийный. А чего мне бояться? У меня ни режаков, ни снасти нет, пусть обыскивает — вся орудия законная. Билет на право лова при мне…
«Привет, Ракин шестнадцатый. Не ожидал? А еще портрет в клубе висит, почет в газете, делегат слета передовых рыбаков — не ожидал, Аркадий! Огорчил ты меня».
«Павлыч, прости и помилуй, какое огорченье? Акромя щучонки и окуня, не поймали ни пса. Вон осетр в сетку ввалился, не он, так сидели бы на основе передового Митькиного опыта не жрамши».
«Нехорошо, Ракин. Ты сам общественный инспектор, активист, член правления колхоза, а нарушаешь…»
Митька уху в котле мешает. Будто не его дело касается, будто мы о ловле блох на шестке ведем разговор…
«Как же ты, Ракин, не знаешь, что все рыбаки давно с раскатов выведены на глубьевой лов. А ты у самой грани запрета сетки выбил. Такого ты пустяка не знаешь? Не поверю».
«Это ты, Никодим Павлыч, отстал от жизни. А я действую на основе рекомендованного опыта районной уважаемой газеты «Рыбак дельты». Митька, давай газету! Редактор у нас член райкома. Он брехню непроверенную в печать не пустит!»
Митька раком, боком, не спеша достает мятую газету.
Инспектор ее в руки не берет. «А с тобой, — говорит, — Иван Кнехт, рабочий и крестьянский корреспондент, особый разговор будет. Думаешь, раз ты чужой подписью загородился, с тебя и спроса нет? Шалишь. Редактору выговор вкатили за дезинформацию, на председателя колхоза штраф наложили, все, кто на меляках ловили, лишены премии. А ты спеши в редакцию, тебе-то будет премия. Лично редактор отвалит».
