Девушка не стала спорить. На все его доводы она ответила просто:
— Из любви ко мне бегите. Если вы любите меня, Доминик, не оставайтесь здесь ни минуты.
Затем она сказала, что вернется к себе в комнату. Никто не узнает, что она ему помогла. Наконец, чтобы убедить его, она в порыве непривычной страсти стала его обнимать, целовать. Доминик был побежден. Он только сказал:
— Поклянитесь, что ваш отец знает о вашем поступке и что он советует мне бежать.
— Отец сам и послал меня, — решительно ответила Франсуаза.
Она лгала. В ту минуту она ощутила только страстное желание знать, что он в безопасности, избавиться от невыносимой мысли, что солнце явится вестником его смерти. Когда он будет далеко отсюда, пусть все несчастья обрушатся на нее; они покажутся ей сладостными, раз он останется в живых. Для того чтобы быть счастливой, ей прежде всего было нужно, чтобы он был жив.
— Хорошо, — сказал Доминик, — пусть будет по-вашему.
После этого они уже не разговаривали. Доминик подошел к окну и распахнул его. Но раздавшийся вдруг шум поверг их в оцепенение. Дверь дрогнула, и они подумали, что ее отворяют. Вероятно, проходивший дозор услышал их голоса. Они замерли стоя, прижавшись друг к другу, и ждали в невыразимой тревоге. Дверь снова затряслась, но не растворилась. Каждый из них приглушенно вздохнул; теперь они поняли, что это перевернулся на другой бок солдат, лежавший у порога. И действительно, воцарилась тишина, снова послышался храп.
Доминик во что бы то ни стало хотел, чтобы прежде Франсуаза вернулась к себе. Он обнял ее и молча попрощался с ней. Потом помог ей дотянуться до лестницы и сам тоже схватился за перекладину. Но он отказался спуститься хотя бы на ступеньку, прежде чем не убедится, что она у себя в комнате. Вернувшись к себе, Франсуаза произнесла голосом, легким, как дуновение:
— До свидания, любимый!
Она облокотилась на подоконник, она пыталась следить за Домиником. Было темно. Франсуаза старалась разглядеть часового, но не нашла его; только ива выступала во мраке бледным пятном. Одно мгновенье она слышала, как Доминик, спускаясь, задевает плющ. Затем скрипнуло колесо и раздался легкий всплеск, возвестивший ей, что юноша нашел лодку. И в самом деле, минуту спустя она разглядела на серой поверхности Морели темный силуэт лодки. Тогда страшная тревога снова сжала ей горло. Ежеминутно чудилось ей, что она слышит тревожный крик часового; малейшие звуки, доносившиеся из темноты, казались ей торопливыми шагами солдат, лязгом оружия, щелканьем затворов. Между тем мгновенья текли, природа хранила свой царственный покой. Доминик, вероятно, приближался к тому берегу, Франсуаза уже ничего больше не видела. Было величественно тихо. Потом она услыхала какой-то топот, хриплый возглас, глухой стук упавшего тела. После этого стало еще тише. Франсуаза, казалось, почувствовала, как возле нее прошла смерть, и она замерла, похолодев, перед лицом непроницаемой ночи.
