На дворе стояла теплая ясная ночь. Узкий серп луны, заходившей за Совальский лес, освещал местность, словно ночник. Длинные тени высоких деревьев смешивались с чернотою лугов, а в освещенных местах трава казалась мягким зеленоватым бархатом. Но Франсуаза не обращала внимания на таинственную прелесть ночи. Она всматривалась в местность, разыскивая часовых, которых немцы, вероятно, расставили кругом. Она отлично различала их тени, тянувшиеся вдоль реки. Против мельницы, на той стороне Морели, стоял только один часовой — неподалеку от ивы, ветви которой окунались в воду. Франсуаза ясно видела его: это был высокий малый, стоявший неподвижно, обратив лицо к небу с мечтательным видом пастуха.
Тщательно осмотревшись, девушка опять уселась на постель. Целый час она просидела в глубоком раздумье. Потом снова прислушалась: в доме не было слышно ни малейшего звука. Она опять подошла к окну, выглянула; но, очевидно, кончик месяца, еще видневшийся за деревьями, показался ей помехой, ибо она снова принялась выжидать. Наконец она решила, что час настал. Стало темно. Франсуаза уже не различала ближайшего часового; кругом словно разлилась чернильная лужа. Она прислушалась мгновение и… решилась. Поблизости, у окна, находилась железная лестница с вделанными в стену перекладинами; она шла от колеса на чердак и некогда служила мельникам для осмотра шестерен; впоследствии механизм был переделан, и лестница уже с давних пор заросла густым плющом, покрывавшим всю эту часть мельницы.
Франсуаза храбро перешагнула через подоконник, ухватилась за одну из перекладин и повисла в пустоте. Она стала спускаться. Юбки сильно мешали ей. Вдруг от стены отделился камешек и со звонким всплеском упал в Морель. Похолодев от страха, она не шевелилась. Потом сообразила, что несмолкаемый гул плотины заглушит на некотором расстоянии весь шум, который она может произвести; тогда она стала спускаться смелее, нащупывая ногою плющ, пробуя перекладины. Достигнув уровня комнаты, служившей Доминику тюрьмой, она остановилась. Непредвиденное затруднение чуть было не лишило ее мужества: нижнее окно было пробито не совсем под окном ее комнаты, в стороне от лестницы, и когда Франсуаза протянула руку, то наткнулась на стену. Неужели ей придется вернуться наверх, так и не доведя своего намерения до конца? Руки ее начали уставать, журчание Морели, доносившееся снизу, вызывало у нее головокружение. Тогда она отковырнула от стены несколько кусочков известки и бросила их в окно Доминика. Тот не услышал; повидимому, он спал. Девушка еще накрошила штукатурки, ободрав себе пальцы. Она совсем уже выбилась из сил и чувствовала, что падает навзничь, когда наконец Доминик осторожно отворил окно.
