Всю дорогу, пока ехали к гостинице — старому, обветшавшему зданию, где каждому из его группы отвели номер, а для него расщедрились на полулюкс с цветным телевизором, Алексей не мог оторвать глаз от световой полосы, окаймляющей горы.
Когда они выходили из машины, Гоша Белозерский участливо спросил:
— Тебе помочь?
— Не надо, отлежусь.
Алексей принял душ, забрался в постель и усмехнулся. Вот ведь какая странная вещь: ребята его работали почти сутки, не вылезая из цеха, потому что он твердо ощутил — сегодня они все закончат и нельзя останавливаться, он знал — этот яростный рабочий азарт передался всем ребятам, и если нужно было бы работать еще пять-шесть часов, никто бы не ушел со своего места, и у него бы хватило сил, но стоило ему увидеть — дело завершено, как тотчас и силы оставили. Он прикрыл глаза, и сразу в темноте замельтешили странные схемы, обрывы, горящие цветные провода, начал метаться от удушливого запаха гари, хотелось вырваться из этой темноты, но его давило к земле, и он покорился… Алексей проспал часов шесть; когда проснулся, пружинисто вскочил, сразу почувствовал, как напряглись мышцы: подошел к окну, отдернул бархатную штору и снова увидел за поселком горы. Он думал — полоса, окантовывающая их, исчезла, но она существовала, отделяя вершины от тяжелого, непроницаемого неба. И снова он услышал странный звук, идущий от этой полосы, и улыбнулся, может быть впервые за множество последних дней, потому что решил: сегодня же будет в Москве, вот соберется и сразу же двинет в аэропорт…
Ведь здесь он не жил, а весь растворился в работе, знал — только его группа может пустить этот проклятый стан. Алексей вспомнил печальные глаза Белозерского, в которых заледенело отчаяние, когда по прибытии в Засолье пришли они в новый цех и увидели, что там творится: из-за какого-то олуха прорвало трубу в маслоподвале, почти все системы вышли из строя, хорошо еще, что не было взрыва, а он вполне мог бы быть. Воду откачали, за дело принялась аварийная бригада, но стоило включить стан для холостой обкатки, как чуть не начался пожар.
— Они так тут напутали, — сказал Гоша, — что легче новый стан поставить, чем решать этот кроссворд.
Белозерский тут же сцепился с монтажниками и проектировщиками, которые начали поучать, как надо решать эту задачу, он зашелся в истерике, и когда, вальяжно переваливаясь, пришел директор, Гоша и на него накинулся, вопя, чтобы вся эта шатия-братия убиралась к чертовой матери, а то он немедленно улетит в Москву.
