— Это еще почему? — Я спрашивала, с чего он взял, что я грущу (я тешила себя иллюзией, что хорошо умею маскировать свои переживания для окружающих, хотя сегодня уже выяснилось, что это не так), но он понял вопрос неверно.
— Потому что, возвращаясь из магазина на крыльях любви, я встретил неожиданное препятствие. Прямо на моих глазах в твою квартиру звонил какой-то мужлан. Я вышел из парадной, устроился во дворе на детских качелях и поставил судьбе условие: если он выйдет раньше чем через полчаса, а ты будешь невеселой, значит, ты моя судьба. Если хоть одно условие не соблюдается, значит…
— Не судьба, — закончила я за него, уже откровенно хихикая.
— Ага. Люблю, когда блондинки быстро соображают, это редкость.
Я подняла полные негодования очи к потолку, начиная мысленно молиться Всевышнему, дескать, за какие такие грехи ты послал мне это чудо чудесное, но вскипевший чайник меня отвлек.
— И вот, — продолжил типчик, — на двадцать девятой минуте он ушел. Я выждал еще пару минут, вдруг ты его обратно призовешь, но нет. И слава богу.
— Это точно, — кивнула я, разливая кипяток по чашкам.
— А у тебя глаза заплаканные. Неужто обидел принцессу, аспид?
— Это точно, — повторилась я, имея в виду «аспида».
— Где ты его откопала?
— Видимо, на кладбище. Только там можно кого-то откопать.
— Хм, выглядит живым. — Юлиан почесал мужественный, немного выступающий подбородок и продолжил: — Короче, тебе очень повезло. Мужлан ушел, и появился прекрасный принц.
— Тебе тоже очень повезло. Я обычно никому не открываю без предварительного звонка. Так что в следующий раз будь любезен…
— Конечно! А ты как думала? Что я приду и своими ключами дверь открою? Ну, это только ты так можешь. А я-то позвоню предварительно. В дверь, ага. Как и сейчас сделал.
Я кинулась в него пустым фантиком от конфеты, которую только что слопала, но он не долетел.
— Блондинка, — фыркнул этот наглец. — Вообще-то нужно шарик скатать сперва, а потом уже кидаться. А ты свернула его в ту же форму, что и был с конфетой. Цилиндрическую. А там воздух внутри, соображаешь?
— Где ж мне соображать? Я же блондинка.
Он сарказма не понял, скомкал мой фантик и кинул мне в лицо, попав по щеке. Я лишь ойкнула. Не от боли, разумеется — от обиды и негаданности данного события.
— Физика! — с пафосом пояснил он, будто говорил о какой-то богине, которой поклонялся.
Я уже открыла рот — или чтобы его прогнать, или чтобы хотя бы выяснить, для чего он на самом деле пришел (но ведь не с целью признаться мне в любви, в самом деле, никогда в это не поверю), — но тут мой телефон издал призывный звук.
