Я включила телевизор, чтобы как-то скрасить досуг, но быстро поняла, что это не мое. Сплошная реклама и тупые передачи. Я лучше дождусь нужного часа в тишине и спокойствии, хмуро размышляя о жизни в целом и о конкретно моей в частности — такое занятие для меня типично — или хотя бы книжку почитаю. В квартире их не наблюдалось, но в памяти телефона накопилось немало.
Но я так и не успела определиться с выбором, чем себя занять, так как в дверь настойчиво позвонили. И еще раз. И еще. И снова.
Я думала, что это Алексей, и так же настойчиво игнорировала. Потом я решила, что это хозяин квартиры. Может, он объяснит мне, что произошло с картиной? Конечно, я не буду спрашивать напрямик, дескать, тут изображение меняется само по себе, вы не в курсе, что за ерунда? Он решит, что я психованная. Просто как-нибудь выведу его на разговор.
В общем, любопытство пересилило ненависть к людям и к конкретному человеку в частности, и я отправилась открывать дверь.
Вот тут меня поджидал сюрприз. На пороге стоял человек, которого я меньше всего чаяла тут увидеть. Нет, не Светка, это было бы как раз логично. Леша рассказал ей, что признался мне во всем, и она поспешила извиняться, к примеру. Ну, или поржать, что ей ближе.
Но нет. На пороге переминался с ноги на ногу Юлиан.
— О как! — не удержалась я от восклицания.
— Прекрасная принцесса упорхнула как пугливая птичка колибри, и я — каюсь! — отправился следом. Не удержался. Потом подумал, что с пустыми руками приходить моветон, и затарился в местном магазине. Кстати, — он заговорщицки понизил голос, — он у вас так себе.
— А у нас и не Сенная площадь.
— Так ты пустишь, нет?
Мне было уже настолько все равно, что я шагнула в сторону, любезно пропуская незваного гостя внутрь. У него в руках действительно был пакет, из которого он тут же выудил пузатую бутылку, по всей видимости, с коньяком, виноград и шоколадные конфеты.
— Я не пью, — сморщилась я, глядя на бутылку.
— Я тоже. Ставь чайник.
Я прыснула. Спасибо ему хоть на этом. Я была уверена, что сумею рассмеяться еще очень нескоро.
Мысли снова метнулись к недавнему разговору. У всех так бывает, что, когда тебе вдруг хорошо, ты начинаешь думать о том, как плохо тебе было до этого? И вместо того чтобы радоваться, начинаешь жалеть себя прежнюю — ту, что страдала? Пусть прежняя ты — это всего лишь та, что была две минуты назад. Впрочем, возможно, я просто пессимистка.
— Я рад, очень-очень рад, что ты грустишь, — сказала эта наглая физиономия, без приглашения присаживаясь за обеденный стол.
