В тот раз она пустовала, а сейчас в ней находился человек. Не похож на наемников: ни амуниции, ни форменного черного одеяния. Хотя цвет его тряпья такой же мрачный, но фасон совершенно иной, свободный. И лицо сухое, с резкими чертами, пронзительными глазами. Такие рожи частенько наблюдаются у здешних горожан.
Умертвие красноречиво развернулось и чуть подалось в сторону камеры. Почему-то не сочло этого человека противником, но приготовилось оперативно выполнить приказ, если я захочу его убить. Правда, я не уверен, что оно справится с преградой. Решетка тут не металлическая, но дерево непростое, знакомое по старым делам. В некоторых ситуациях оно превосходит самые лучшие сплавы. А Тень Некроса не так уж вольна в изменении формы, как я заметил. То есть не факт, что проберется через прутья.
Приказывать я не стал. Вместо этого приблизился и сквозь кровавое мельтешение перед глазами разглядел, что узника здесь не просто заперли, его перед этим еще и в колодки заковали. На ногах доска с замком, вторая такая же сковывает руки и шею.
Серьезные меры предосторожности. За что бы его сюда ни заперли, этот человек явно опасен.
– Ты кто такой?! – продолжал сыпать вопросами незнакомец, неотрывно сверля меня темными глазами.
– А ты кто? – спросил я в ответ.
– Ко мне обращаются на «вы», – неожиданно властным голосом заявил узник.
Я, устало присев на колено, закусил губу от вспышки нестерпимой боли и пробормотал:
– Если скажешь, кто ты, черт побери, такой, – возможно, останешься жив. И, честно говоря, лучше бы ты промолчал. Мне сейчас проще убить, чем разговаривать…
Мужчина красноречиво покосился в сторону завала, выдав в очередной раз, что кромешная тьма его глазам не помеха. Чуть помедлил и голосом, полным превосходства, соизволил ответить:
– Я Ингармет Таши, сын Кабата Таши, правитель Большой и Малой степей Тсалидада. Граница моих земель – лишь соленое море и хребет Ткунай до перевалов-близнецов. А теперь, наглец, скажи уже наконец, кто ты такой!
Несмотря на плачевность ситуации и раздирающую мое тело боль, я не удержался и начал смеяться, то и дело закусывая губы, чтобы не застонать. Даже столь слабое усилие плачевно сказывалось на самочувствии.
– Не смей насмехаться над моими словами, презренный! – вскипел узник. – Назови себя! Кто ты?!
– Я… Я… Ой не могу, ох и смешно… Жаль, Сафи это не видит…
– Сафи? Кто это?
– Не важно… совсем не важно. Дело в том, что я… э-э… В общем, привет, босс, я твой шпион.
