Понятно, что заговорил наш еврейский гомункулус поздно — в четыре года. Хорошо, что заговорил вообще. Однажды Бен-Йегуда, вернувшись домой, услышал невероятное: его верная супруга Дебора напевала сыну русскую колыбельную. Ярости праведного мужа не было пределов. Он метал по адресу Бениной матери громы и молнии, каковых в святых текстах предостаточно. Могу представить, как он ходил пред нею, заламывая руки; узрев ярость отца и слезы матери, потрясенный ребенок немедленно заговорил. Предание умалчивает о его первых словах.
То, что человек, воскресивший к жизни язык Библии, звался Лазарем и был родом из белорусской деревни Лужки, представляется мне глубоко символическим. Отрадно и то, что зачиналось государство Израиль под русскую колыбельную. Мелочь, а приятно.
Смерти нет.
Но сказать это вдовам, чьи мужья пропадают в сегодняшней Белоруссии, я не в силах.
Зато я в силах понять, что пресловутый “эскадрон смерти”, выполняющий приказы на уничтожение политиков и журналистов, начинал свою деятельность с уничтожения воров в законе. Связь между порядком, восхитившим меня на улицах белорусских городов, и нынешней кладбищенской тишиной в общественной жизни — я понимаю. Будет неправильно умолчать о последней, поскольку первому я уже воздал должное.
Серьезных фигур, способных на равных противостоять нынешнему президенту, нет и не будет. Нельзя на равных противостоять диктатору в пределах его великого княжества, в особенности если он способен переговорить Жириновского и Соловьева вместе взятых. Широкой общественной базы для сопротивления режиму нет. Похоже, что простым белорусам, человеческой власти не видевшим никогда, любая власть и любой Лукашенко до лампочки. Они не желают сопротивляться.
Такое впечатление, что нет запала. Душа привыкает к кладбищенскому покою. Жизнь страшнее.
Вот это и есть, наверное, смерть — когда жизнь пугает, а покой на душе отдает кладбищенской тишиной.
Улыбчивая белокурая красавица Марина Богданович — она улыбалась даже тогда, когда судебные приставы описывали ее имущество (это такая форма наказания неугодных политиков — опись имущества; “заберите телевизор, а фен оставьте”, попросила Марина; нет, сказали приставы, описывать телевизор мы не имеем права — и в самом деле, телевизор в Белоруссии вроде иконы президента, кто ж описывает иконы? — телевизор оставили, а фен описали) — так вот, однажды Марина сказала такое, что у меня волосы дыбом встали. Богданович знает всю оппозицию, она мотор Объединенной гражданской партии — такая Жанна Д’Арк белорусской фронды, а по совместительству неподкупный Марат. Я спросил, сколько человек в оппозиции. Марина ответила:
