Некоторое время пришлось помучиться с перспективой, понять, что это такое и с чем ее едят. Он взахлеб рассказывал матери о каких-то картинных плоскостях, точках зрения, лучах зрения, линиях горизонта, плоскостях горизонта, главных перпендикулярах, путаясь в понятиях, подменяя одно другим… Но постепенно и здесь все стало на свои места, и оказалось, что ничего сложного в этом тоже нет.
Потом стало еще интересней. Он узнал, например, что, прежде чем рисовать акварелью, надо большой кисточкой слегка смочить лист водой и дать ему просохнуть, и тогда краски не будут расплываться. И что можно писать не только мазками, но и точками, и это называется «пуантилизм». Он приходил домой и пробовал рисовать точками то, что вчера рисовал мазками, и это было потрясающе увлекательно. А потом кто-нибудь кричал: «Андрейка, выходи!», и Андрейка мчался на улицу.
Леонид Андреевич, маленький толстый руководитель кружка, прозванный кем-то Пентаклем, мечтал вырастить гения, но за все годы работы еще ни один его ученик не стал известным художником. Любимчиков он, конечно же, имел, но внешне никогда никого не выделял и старался всем раздавать поровну. То, что Андрейка — номер один, было совершенно очевидно, но сколько таких номер первых ушло в безвестность… Тем не менее он отдавал все, что умел сам, все, что знал, просто потому, что сам безумно любил живопись. И если завидовал, то только по-белому, потому что по-другому не умел. Часто он водил желающих в музеи, но не просто так, поболтаться по залам и поглазеть. Он водил смотреть на одну картину. Рассказывал об авторе, об истории картины, о сюжете, композиции, сочетании красок, и, выложившись, уводил группу, давая возможность переварить полученные сведения и увязать их воедино. И никогда потом не требовал: «Дети, а теперь расскажите мне о том, что вы поняли из моего рассказа».
Открыв дверь своим ключом, Андрейка вошел в прихожую и сразу же учуял зловещий запах лекарств. В комнате негромко разговаривали мужчины, и им отвечал слабый и какой-то чужой голос матери. Так вот к кому приехала «Скорая», стоящая у подъезда! Значит, маме очень плохо, если она, такая долготерпеливая, вызвала «неотложку»! Он рванул в комнату.
На диване лежала бледная мама, один врач сидел около нее на стуле, а другой, разложив на ее рабочем столе какие-то ампулы из своего ящичка, набирал из одной в шприц лекарство.
— Андрюшенька, не пугайся, все будет хорошо. Быстренько принеси из кухни записную книжку. Она под телефоном.
