– Огастус Честерфилд, – выплюнула она, и темные волосы обвили ее под порывом ветра, который заставлял беспокойно плясать даже огонь. – Ты только что совершил большую ошибку. – Из ее глаз, казалось, исчез весь свет. – Если Чарльз умрет, я заключу пакт с дьяволом. Я продам свою душу только для того, чтобы увидеть, как ты упадешь, точно твои любимые шахматные фигуры.
– Заткнись! – рявкнул Огастус и сильно ударил ее по лицу. Голова Мадлен тяжело запрокинулась назад. Пошатываясь, она держалась за ближайший стул. Ее плечи тряслись, а Огастус орал на нее:
– Еще одно слово из твоих лживых уст, и я буду…
– Что ты будешь? – прервала она его, и, когда подняла глаза, ее лицо было искажено от ненависти и боли. – Огастус Честерфилд, я прокляну тебя. Неважно как. Я позабочусь о том, чтобы твое уродливое, испорченное сердце снова и снова пронзала рука Сент-Беррингтона. Снова и снова.
Она мрачно расхохоталась, и когда я подняла глаза, то увидела в ее взгляде безумие. Огастус выругался и грубо потащил ее к двери. Чарльз снова тихо застонал на полу. Его грудь судорожно поднималась и опускалась, и широко раскрытыми глазами он смотрел вслед брату и женщине, которую любил.
– Мадлен, – успел слабо простонать он, прежде чем дверь с грохотом закрылась на замок.
– Элис!
Сильные руки трясли меня. Вскрикнув, я раскрыла глаза и почувствовала, как мой желудок сделал кульбит. Меня чуть не вырвало, пока я сопротивлялась крепкой хватке.
– Элис! Это всего лишь сон, приди в себя! – Голос доносился до меня как-то искаженно, мой взгляд все время затуманивался, и я поняла, что все мое тело мерцает. Лунный свет падал на комнату и на ангельские кудри, и глаза, такие же голубые, как небо.
Винсент! Он пришел!
Мое горло сжали рыдания.
– Сделай так, чтобы это прекратилось, – попросила я его, как маленький ребенок.
– Что прекратилось? – спросил он. Почему-то его голос звучал странно, но я видела настолько нечетко, что могла различить лишь тени.
– Эти сны, – вздохнула я.
– Сны?
– Да. Я вижу сны, и они не прекращаются. Я не понимаю, что она хочет мне сказать.
– Тише, тише. Все хорошо, Элис, – прошептал Винсент. Его голос был гораздо глубже и грубее, чем обычно, а голубые глаза в бледном лунном свете стали казаться почти… черными?
– Ты пришел, чтобы вернуть меня? Ты останешься со мной? – Я почувствовала, как мои пересохшие губы раздвигает улыбка надежды.
Винсент бесконечно ласковым жестом убрал прядь волос моего с лица.
– Конечно, я останусь с тобой. Я с самого начала был рядом. С тех пор, как нашел тебя, – тихо сказал он.
