— Да, жизнь все-таки интересная штука, — задумчиво сказал Василий Кирикович, желая как-то. сгладить неловкость, вызванную последней фразой Митрия Маркелова. — Я всегда считал, что наши ким-ярские места лучше саргинских — богаче озерами и лесами, живописнее. И тем не менее Сарга поднялась, отстроилась — теперь ее не узнаешь! — а Ким-ярь опустело... Просто удивительно!
— В Сарге земля лучше, — вступил в разговор Иван. — Стянул колхоз все деревеньки в одно место, обзавелся тракторами да комбайнами — и пошло дело.
— Хорошо. А почему здесь так не сделали? Деревенек по нашим лесам тоже немало раскидано.
— Деревень много — земли нету.
— То есть как — нет земли? — не понял Василий Кирикович.
— А так. Какая это земля? Слезы одни. Кафтанные заплатки... Пока на войне не побывал, и я не знал, что такое настоящая-то земля, не ведал, какая она есть. А прошел Белоруссию, Украину, Польшу, Германию — насмотрелся. Ох, какие есть на свете зе́мли, какие поля!.. Сутками бы на тех полях работал. И все мечтал: останусь жив, уеду на Украину — пускай душа тешится.
— Почему же не уехал?
Иван грустно улыбнулся.
— Видишь ли, в народе говорят: хилое дитя сильней к сердну прикипает. Так и у меня вышло. Вернулся домой, а здесь — разруха, бабы на тощих лошаденках по тем кафтанным заплаткам за плугом ходят, у Нюрки моей — невестой еще была — ладони от мозолей заскорузлели, а батько на работе до того изошел — кожа да кости... Ну куда я поеду?! Худа земля — камень на камне, и родит мало, однако своя, до боли сердечной родная. Вот и остался. Принял Лахтинскую бригаду, да так и тянул эту упряжку до переселения.
— Да, ничего не скажешь, трудное было время, очень трудное, — покачал головой Василий Кирикович. — Но все-таки вернемся к началу нашего разговора. Я понял так, что слить здешние деревни в одну, как в Сарге, было нецелесообразно — нет хорошей земли. И что же? Тогда колхозники решили переселиться? Так, что ли?
— Надо ли, Васенька, старое ворошить? — осторожно вмешалась Акулина, которой не хотелось вспоминать за праздничным столом то полное тревог и отчаяния время.
— Надо, мама. Это же очень интересно! — возразил Василий Кирикович и вновь обратился к Маркелову: — Верно я тебя понял?
— Не совсем. Стягивать здешние деревни в одну никто и не собирался. Нас просто хотели объединить в один колхоз. Хозяйство получилось бы на полрайона, из конца в конец километров на тридцать. А какой толк? В Сарь-ярь — за пятнадцать-то километров — только летом попасть можно и то на лодке, в Хаб-ярь — только зимой, когда болота промерзнут... Мы, конечно, от такого объединения отказались и стали просить районные власти, чтобы нам разрешили переселиться на новые места.
